ВОДЯНЫЕ ЛЮБЯТ ЛЫСЫХ

ВОДЯНЫЕ ЛЮБЯТ ЛЫСЫХ

Немало поверий, суеверий оставили после себя и русские мореходы. Перво-наперво на Руси строжайше запрещалось выходить в море без нательного креста, а также без пучка травы «Петров-крест», которую также повязывали на шею. Считалось, что отсутствие креста привлекало к себе как водяных, так и топлянок-русалок. Сами водяные жили как в реках и озёрах, так и в морях. В последнем случае они получали титул царя морского. Настоящим раем для водяных во все времена считалось Ладожское озеро. Поэтому на Ладоге мореходам следовало быть особенно осторожными и предупредительными. На Ладожском озере водяным было и просторно, и привольно. Однако и там имелось два места, которые водяные стремились избегать, — это отмели вокруг святых Коневецкого и Валаамского островов.

Особое отношение у русских мореходов было и к водяному, жившему в Чёрном море. Тот, в отличие от всех остальных, именовался почтительно царём-Черномором. Помимо всех прочих морей, в Чёрном море жили ещё и некие страшные «египетские фараоны», которые находились с Черномором в большой вражде, что, впрочем, нисколько не мешало и тем и другим пакостить мореплавателям.

По своему внешнему виду водяные походили на утопленников, так как имели раздутые животы. Волосы и борода у них были в тине и водорослях, между пальцами перепонки, а тело в шерсти или в чешуе. Водяные могли превращаться в случае надобности в разных рыб.

Нрав у водяных был самый скверный. Больше всего на свете любили они топить корабли и людей, рвать рыбацкие сети и поднимать штормы. Понравившихся людей водяные всегда утаскивали к себе на дно. Особую слабость при этом водяные имели к тем, у кого не было нательного креста, к певцам и музыкантам. Вообще, судя по всему, они были большими ценителями как пения, так и музыки. Вспомним в этой связи хотя бы былины о купце Садко. В свободное от дел время водяные любили напиваться до бесчувствия, буянить, горланить песни, кататься верхом на прожорах (акулах) по морю и на сомах по рекам. Водяные, как правило, не жили в одиночку, а имели при себе целые семейства: водяниц-русалок-топлянок (из утопленниц) и детёнышей (из утонувших некрещёных детей). Те утопленники, которых впоследствии не находили, считались взятыми на службу к водяному. Мужчины становились его работниками, а женщины — работницами или жёнами. В последние отбирались самые молодые и красивые.

Однако при всём пакостном характере водяного договориться с ним всё же было вполне возможно. Для этого надо было лишь соблюдать определённые правила отношений с ним, знать его привычки и слабые места. Чтобы водяные не пакостили, им регулярно приносили всевозможные пожертвования. Уважающие водяных мореходы новгородские, к примеру, всегда бросали в воду щепоть табаку, говоря при этом:

— На тебе, водяной, табаку, а мне дай удачи!

Мореходы Белого моря относились к водяным несколько ласковее, слова при подношении подарка у них были такие:

— Вот тебе, дедушка, гостинцу на новоселье! Люби и жалуй нашу семью!

Подносить подарки следовало ровно в полночь, когда у водяных было время бодрствования и они могли по достоинству оценить уважительное отношение к своей особе. Помимо подарков мореплаватели часто подкуривали снасть или один из корабельных концов богородской травкой — это морским царям тоже почему-то нравилось. Иногда водяным пели песни о тяжёлой моряцкой доле и о могуществе морского царя, что тоже принималось ими весьма благосклонно.

Мельники (на реке) и рыбаки (на море), случалось, заключали с водяными и особые договора, которые считались несведущими сродни продаже души чёрту. Для удачного лова рыбы рыбаки должны были в обязательном порядке перед отплытием выкрикивать особый «рыбий» заговор:

— Пойду я на широко море (или на быстру реку), на нём (ней) есть рыбки потрепущи, испустили мы невод, как шёлков пожок, в этот невод, в каждый поводок, скакало бы рыбы, как чины!

Наживляя на крючки наживку и закидывая в море сеть, следовало тоже сказать заговор, который гарантировал, что наживка не пропадёт даром:

— Рыба свежа, наживка сальна, клюнь да подёрни, ко дну потяни!

У поморов для промысла морского зверя заговор был несколько иным. В нём пожелания высказывались более конкретно:

— Пойду я на сине море, на сине море, на волнистое. На синем море есть морские звери; чтобы они к нам приближались, погодушки бы не боялись, были бы они не чутки, не видки; нас бы не боялись, духу бы нашего не слышали, и дымного тоже!

Первая часть улова всегда предназначалась для морского царя-водяного. Первых пойманных рыб в обязательном порядке выбрасывали в воду. Жадных людей водяные не любили и всегда им мстили.

Но и это ещё не всё! Идя на рыбную ловлю, ни в коем случае нельзя было говорить о том, куда ты идёшь, так как водяные очень уважали тех, кто умел хранить тайну, и, наоборот, не переносили болтунов.

В стародавние времена во время особо гибельных штормов моряки порой бросали жребий, и тот, на кого он выпадал, прыгал за борт в бушующее море. Позднее этот весьма жестокий обычай на Руси заменили более мягким и оригинальным. Как оказалось, все водяные испытывают особую слабость к лысым. Поэтому во время штормов первым делом быстро пересчитывали количество лысых на борту судна, затем наносили соответствующее количество зарубок на палку, после чего палку с зарубками выбрасывали в море. Обычно этого оказывалось вполне достаточно, чтобы умилостивить разгневанного морского царя. Поэтому лысые на протяжении многих веков считались у русских мореходов самыми почитаемыми людьми. Хозяева при наборе команды всегда обращали на отсутствие волос большое внимание, ибо, чем больше лысых было на судне, тем проще было подлизаться к морским царям. Весьма хорошо относились водяные и к тем мореплавателям, которые, возвратившись на берег, проводили первую ночь в беспробудном пьянстве. Считалось, что таким образом они роднились душами с водяными и те отныне будут относиться к пьяницам как к родным, оберегая их от всех напастей. Побратавшиеся таким образом с морскими царями моряки не без гордости за своё новое родство говорили:

— Пьяному море по колено!

Если водяной бывал доволен подарками и уважительным отношением к себе, он мог уберечь от бури, указать короткий путь и помочь с хорошим уловом.

При случае мореплаватели вспоминали для заступничества и христианских святых. Так, для предотвращения от бури молились святому Николаю Чудотворцу, а для удачной рыбной ловли — апостолу Петру. Первый, как известно, сам много плавал по Средиземному морю, а второй в молодости был рыбаком. Однако обращение напрямую к морскому царю во все времена было всё же предпочтительнее и считалось наиболее эффективным.

Морским уставом Петра Великого в 1721 году было велено отличать суеверие религиозное от простого заблуждения и поверья. За первое определялась смертная казнь, последнее обыкновенно влекло за собою публичное церковное покаяние. Однако, как часто бывает на Руси, закон — это одно, а жизнь, тем более на водных хлябях, совсем иное. А потому на российских кораблях, как и раньше, соблюдали все старые морские обычаи, разве что делали это без лишней огласки.

На российском флоте главными колдунами и носителями древних языческих морских обычаев в XVIII–XIX столетиях считались финны. Моряки верили в их мистическую силу, их даже немного побаивались, а потому старались лишний раз не задирать. Объяснение этому надо искать в том, что мальчик-финн с раннего детства работал на лайбах, испытывая на себе грубые суеверия взрослых.

Вот только некоторые из них. Присутствие при закладке корабля девственниц, особенно рыжих, — плохая примета. Первый гвоздь в киль корабля нужно забивать через подкову. Гвоздь желательно должен быть золотым (или золотой монеткой). Кораблю с килем из брусьев ясеня, рябины, кизила будет сопутствовать благополучное плавание. Корабль с килем из краденого дерева сгорит во время первого же выхода в море, если кража будет обнаружена. Если кража не будет раскрыта, то корабль ночью будет идти быстрее, чем днём. Преждевременное оглашение имени корабля крайне нежелательно. Нельзя менять имя корабля. Пассажиры — юристы (защищающие интересы судовладельцев) и служители культа — могут привести к бедам в плавании. Покойник на корабле — к несчастью. Необходимо уложить его, коли уж он появился, поперёк диаметральной плоскости корабля, а по прибытии в порт незамедлительно отправить на берег. И только после отправки тела покойного можно было сходить на берег. Моряк с разноцветными глазами — к несчастью, зато кривоногий — к удаче! Рождение на борту ребёнка — к удаче. Швабра или ведро, уроненные за борт, — к неудаче. Передача корабельного флага между ступеньками трапа — к неудаче. Несчастье ожидает тех, кто использует вещи утонувших моряков или приносит на борт цветы перед выходом в море. Плюнуть на палубе — преступление.

Вообще в своих обычаях и суевериях наши моряки всегда сочетали как европейские, так и восточные и свои самобытные обычаи. Но это, как говорится, свойственно вообще нашей евроазиатской океанской державе.

В настоящее время морские обычаи соблюдаются, может быть, уже не так строго, как раньше, но то, что и сегодня на настоящем корабле, где капитан и боцман с уважением относятся и к своему кораблю, и к океану, освящённые временем правила поведения соблюдаются, это уж точно!