Хлопочу за Илиодорушку

Как я ни уговаривал Илиодорушку не скандалить, не наскакивать на генералов и на начальство, он точно взбесился: «Я не я, попова свинья, чего хочу, то пожру».

Ну и допрыгался. Вышел приказ, чтобы его из Царицына вон, а перевести в Минск. А он в амбицию.

Прихожу это я к Гермогену, а Илиодорушка с лица черный, глаза в огне. Зверюгой рычит: «Не поеду, ни за что не поеду».

А я ему: «Чего кричишь-то? отчего не едешь?»

«А потому, что мне делать нечего в вашем Минске».

«Чудак, – говорю, – брат, чудак. Да тебе Минск золотое дно – прямо первый сорт… твоей душе радость».

А ен глядит, не понимает, кака така радость?

«А потому, брат, что ты можешь там буянить, погромы всякие устраивать, в Минске тебе простор. Громи сколь хошь, одна жидова. Тебе, брат, лафа. А надоест жидов бить – за ксензов принимайся… Это любя тебя этакую благодать дали».

А он в каприз: «Не желаю, к черту. У меня в Царицыне свое любимое стадо… Тут мое дело, оно без меня умрет, и я зачахну в разлуке с ним».

«Ну ежели так, – говорю, – будешь в Царицыне».

«Да как же, – говорит, – буду, ежели мне отказано. Два раза отказано».

«А хоча бы и сто раз отказано, ежели я говорю будешь, значит будешь. Только поверни в сторону, не прыгай на начальство. Зачем народ подымаешь на власть? Надо разбираться, кто тебе друг и кто враг».

А он смутился: «Служу моему Царю верой и правдой».

«А ежели, – говорю, – служишь Царю, так и не моги таких слов говорить, будто царевы слуги над народом измываются. Было сказано тобой такое слово или не было?»

«Было, – говорит, – только я не о всем Правительстве, а об нашем губернаторе».

«Ах ты, голова, – говорю, – нешто не понимаешь, что такие слова более на социлистов похожи. Вот… ругай знай, ругай, да не заругивайся. А главное, не всяко слово в народ кидай. Народ что ребенок, ему с огнем играть нельзя».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.