Огневая поддержка (18–28 августа)
Огневая поддержка
(18–28 августа)
6 августа командование Черноморского флота для защиты Одессы с моря сформировало отряд кораблей Северо-западного района Черного моря в который вошли крейсер «Коминтерн», эсминцы «Шаумян» и «Незаможник», 2-я бригада торпедных катеров, отряд сторожевых катеров, дивизион канонерских лодок и вспомогательные суда.
По мере продвижения противника к городу перед командованием ООР все острее вставал вопрос о недостаточности имеющихся в его распоряжении огневых средств. Отряд кораблей Северо-западного района, в который изначально были включены наименее ценные в боевом отношении корабли, не мог решить постоянно возраставших задач по огневой поддержке войск ООР. Эсминцы «Шаумян» и «Незаможник», построенные еще в годы Первой мировой войны, и совсем дряхлый крейсер «Коминтерн»[159] давно устарели и ни по своим ходовым качествам, ни по дальнобойности установленных на них орудий не годились даже для эффективной огневой поддержки войск в условиях активного противодействия дальнобойной артиллерии и авиации противника.
Поэтому с двадцатых чисел августа в помощь северо-западному отряду стали привлекаться сначала эскадренные миноносцы современной постройки, а потом и более крупные корабли.
Начало привлечению в Одессу дополнительных сил Черноморского флота положила исключительная ситуация, неожиданно возникшая 18 августа, после получения контр-адмиралом Жуковым, формально являвшимся на тот момент еще командиром Одесской военно-морской базы[160], срочной радиограммы Октябрьского. Командующий флотом сообщал, что «из Сулины вышли 8 крупных и 4 малых транспорта противника с десантом, в охранении 10 катеров. Вылетела наша авиация. Вам приготовится уничтожить корабли противника внутри минного заграждения».
Зам. начальника штаба базы капитан 3-го ранга Деревянко в докладе по оценке обстановки высказал сомнение относительно того, что на транспортах находится именно десант, указав, что румыны не имеют такого количества крупных транспортов, и вероятно, авиаразведка напутала с определением их размеров. Эскорт из 10 катеров также вряд ли мог сопровождать крупное десантное соединение. Для этой цели румыны использовали бы имевшиеся у них эсминцы и вспомогательные крейсера. Также в состав конвоя не входили и тральщики, которых для преодоления советских минных заграждений требовалось не меньше одного-двух десятков.
В итоге Деревянко сделал вывод, что обнаруженный отряд судов не может быть десантным, направляется не к Одессе и скорее всего, осуществляет какие-то внутренние перевозки.
Начальник штаба базы, капитан 1-го ранга Иванов, согласившись со сделанными в докладе оценками и выводами предложил не отвлекать значительных сил отряда Северо-западного района от огневой поддержки войск и конвоирования транспортов. После размышлений Жуков решил во исполнение приказа командующего флотом выслать против каравана противника лишь отряд торпедных катеров, канлодку и эсминец. Высланные корабли вернулись к утру 19-го августа, не обнаружив противника. В последующие дни из штаба флота, над которым витал призрак захвата немцами Норвегии с моря, снова поступали сообщения о выходе из Сулины[161] отряда судов противника, но штаб Одесской ВМБ больше никого на их перехват не посылал, ограничиваясь информацией об этом всех кораблей отряда Северо-западного района и приказами об усилении наблюдения за морем.
Однако на этом история с мнимым десантом не закончилась. Утром 19 августа после безрезультатных поисков десанта на одесский рейд неожиданно прибыл отряд кораблей из состава второго дивизиона эсминцев, включавший лидер «Ташкент» и эсминцы «Бодрый», «Безупречный» и «Беспощадный». Уже в базе отряд получил приказ вице-адмирала Октябрьского нанести удар по войскам противника в районе сел Свердлово и Визирка. Указанные села на момент получения приказа находились в тылу противника. Возможно, там находились румынские резервы, но стрельба из-за удаления от передовой и невозможности корректировки могла вестись только по площадям и, следовательно, при нахождении противника в полевых условиях, вне стационарных сооружений не могла оказаться высокоэффективной — он просто успевал покинуть зону обстрела.
Проведенный согласно полученному приказу огневой налет полностью это подтвердил. По разным данным, во время обстрела было выпущено от 490 до 1000 130-мм снарядов, но особого эффекта обстрел не дал. В отряде кораблей Северо-западного района Черного моря за 12 дней его существования уже успели освоить стрельбу с применением корректировочных постов и пользовались только ею. У командования Одесской базой возникло сильное желание использовать неожиданно появившиеся в городе корабли более эффективно, но в наличии не имелось свободных корректировочных постов, так как все имевшиеся средства давно были задействованы для ударов по врагу[162].
По приказу Жукова было немедленно развернуто создание «резервных корректировочных постов». Меньше чем за сутки такие посты были созданы. «Ташкент» и «Бодрый» ночью по распоряжению командования флотом ушли в Севастополь, а «Беспощадный» и «Безупречный» половину следующего дня провели в Одесском заливе, обстреливая по данным корректировщиков позиции противника. Однако к обеду оба эсминца вернулись в гавань, так как скоро выяснилось, что ни один из них не подготовлен к ведению длительного огня на боевом маневрировании.
У «Беспощадного» начались неполадки в штурманской и электромеханической боевых частях, а у «Безупречного» артиллерия не выдержала темпа стрельбы и нарушилась радиосвязь.
Отправляя корабли обратно в Севастополь, командование базы передало с командиром «Беспощадного» Негодой письмо начальнику штаба флота, в котором просило не ставить больше задач по обстрелу тыловых объектов противника. В письме также сообщалось об организации корпостов, которые уже назывались не резервными, а создаваемыми для обеспечения кораблей флота. При этом особо подчеркивалась необходимость создания корпостов и на всех кораблях флота, которые будут придаваться базе.
Сама Одесская военно-морская база располагала уже 4 резервными постами[163], созданными в результате появления в Одессе кораблей 2-го дивизиона. Одесские корректировочные посты впоследствии оказались лучшими на флоте. Возглавляли их только профессиональные артиллеристы со значительным опытом, в звании не ниже старшего лейтенанта. Пост, специально предназначенный для корректировки огня тяжелых кораблей, возглавил флагманский артиллерист базы, капитан 2-го ранга Филиппов.
Каждый корпост имел в своем составе 12 человек, что в 2–3 раза превышало численность корабельных корпостов. По сути они представляли из себя корректировочное отделение, способное в случае необходимости эффективно прикрыть отход артиллерийского офицера-корректировщика. Каждый из постов имел двух радистов, и был обеспечен в качестве дополнительной еще и телефонной связью, использовавшейся в местах, где можно было проложить кабель. Это делалось для облегчения маневра огнем, так как телефонная связь в ООР подключалась в единую сеть, по которой можно было связываться и с разными командными пунктами, и переключаться на различные батареи. Таким образом, корректировочные пункты Одесской военно-морской базы имели возможности, не доступные армейским и флотским корректировщикам. Впоследствии корректировочные посты базы уже по образцу флотских стали вооружаться автоматическим оружием и пулеметами, что еще более повысило их боевую устойчивость.
Письмо возымело действие. Военный совет Черноморского флота решил привлечь к огневой поддержке крейсеров «Червона Украина», «Красный Крым» и «Красный Кавказ», а также лидеров — «Харьков» и только что вступивший в строй «Ташкент». Правда, при этом корабли должны были одновременно решать и задачи конвоирования идущих в Одессу и из нее транспортов и сами осуществлять, доставку пополнений и военных грузов, а также эвакуацию раненых. Поэтому огневую поддержку корабли могли оказывать в основном только во время пребывания конвоируемых ими транспортов в порту, а иногда, и находясь под разгрузкой[164]. Поэтому для экономии драгоценного времени, в течение которого корабль мог вести по противнику огонь из своих орудий, Одесская военно-морская база нередко высылала корректировочные группы, снабженные рациями, еще до прихода корабля в порт. На подходящий к Одессе корабль по радио передавались координаты целей, и корабельная артиллерия открывала огонь, как только противник оказывался в зоне досягаемости ее орудий.
Такая тактика не отличалась высокой эффективностью: боевые корабли грузовых трюмов не имеют, и в результате удавалось разместить на них не очень много груза, который мешал работе экипажа во время боя и снижал остойчивость корабля при волнении моря, ухудшая его маневренность. Еще одним фактором, снижавшим эффективность огневой поддержки, оказалась недостаточная довоенная подготовка команд части боевых кораблей. Некоторые корабли не имели опыта стрельбы по указаниям корректировочных постов и на учениях освоили лишь метод стрельбы по площадям, который мог использоваться только при налетах на вражеские базы, а при стрельбе по технике и живой силе противника был малоэффективен и совершенно не годился для ведения огня по войскам противника с больших дистанций и для подавления вражеских батарей.
22 августа в Одессу прибыл первый отряд кораблей, приданных базе исключительно для осуществления огневой поддержки. В него входили крейсер «Красный Крым» и эсминцы «Фрунзе» и «Дзержинский». Теперь на всех кораблях уже имелись корректировочные посты. Тогда же в связи с неудачным опытом стрельб «Беспощадного» и «Безупречного» впервые была введена проверка боевых кораблей, придаваемых базе на боевую готовность. Крейсер и эсминцы получили задачи по огневой поддержке войск. При этом крейсеру выделили корпост базы, а корпосты эсминцев стали проходить практику под руководством корректировщиков базы.
Ввиду сложности обстановки огневая поддержка не прекращалась и с наступлением темноты. Правда, корректировщики кораблей с этим справиться пока еще не могли, поэтому корабли получали целеуказания по радиосвязи от корректировщиков базы. При этом с учетом ночных условий огонь сначала двух, а потом и трех кораблей был сосредоточен на одном участке. И результаты стрельбы в этот раз оказались высокими. Весь следующий день противник в районе, обстреливавшемся накануне кораблями, больше не предпринимал атак. После этого крейсер, сопровождаемый «Дзержинским», ушел в Севастополь, а «Фрунзе» остался в Одессе.
25 августа произошла смена кораблей. В Одессу, охраняя очередной конвой, прибыл эсминец «Беспощадный», вооруженный новыми 130-мм орудиями, а «Фрунзе» ушел в Севастополь.
Вместе со сменой кораблей произошел и обмен письмами между штабами ЧФ и Одесской ВМБ. Флагарт эскадры кораблей Черноморского флота капитан 1-го ранга Руль, которому командир «Красного Крыма» кавторанг Зубков доложил о результатах дневных и ночных огневых налетов, просил прислать документацию по организации и использованию корректировочных постов базы. Штаб базы подготовил и отправил требуемые документы.
На подходе к Одессе эсминец пробовал подавить вражеские батареи, ведшие огонь по охраняемым им транспортам. В районе Новой Дофиновки «Беспощадный» поставил дымзавесу между транспортами и обнаруженной им по вспышкам батареей и вступил с ней в огневую дуэль.
Но румынам с первых залпов удалось добиться накрытия эсминца, и «Беспощадному» пришлось уйти в собственную завесу. В районе Фонтанки, где находилась еще одна вражеская батарея, имевшая, по данным разведки 120-мм орудия, командир эсминца, капитан-лейтенант Негода, возможно решил взять своеобразный «реванш».
Когда конвой подошел в темноте к месту ее нахождения, Негода отдал приказ вести огонь по предполагаемому месту ее расположения. Особой необходимости в этом не было, так как конвой, шедший в темноте, вряд ли мог быть обнаружен противником. Обнаружив эсминец по вспышкам, батарея открыла ответный огонь. Эсминец, уточнив координаты батареи, повел по ней беглый огонь из всех орудий. Но батарея противника оказалась способной быстро пристреляться, несмотря на темноту. Эсминец вынужден был перейти на зигзаг, но снаряды продолжали падать все ближе. После того как осколки стали обсыпать палубу, «Беспощадный» выставил дымзавесу и отправился догонять успевшие уйти за время боя вперед транспорты.
После тот как транспорты добрались до порта, эсминец был оставлен до утра в распоряжении командования базы. В полночь на нем приняли радиограмму от командующего ООР контр-адмирала Жукова: «Нанести артиллерийский удар по скоплению техники и живой силы противника в районе Гильдендорф, Визирка — поддержать морскую пехоту». Получив радиограмму, в которой не указывалось время нанесения удара, Негода связался с главным корректировочным постом базы. С него передали: «Ждать до утра». Опасаясь, что утром эсминец может подвергнуться налету авиации, Негода снова связался с корректировочным постом и в результате имел разговор уже с командиром 1-го морского полка. Осипов сообщил командиру эсминца координаты и раздраженно ответил: «Огонь откроете по моему приказу». Приказ об открытии огня поступил на рассвете. В этот раз «Беспощадный» стрелял успешнее и продолжал обстрел берега до тех пор, пока на транспорт «Армения» не погрузили около тысячи человек раненых. Конвоируя транспорт, эсминец отправился в Новороссийск.
А 26 августа впервые был применен метод использования в качестве корректировочных постов и самих кораблей. Во время очередного обстрела порта сигнальщик-наблюдатель крейсера «Коминтерн», находившегося на территории порта, сообщил: «Вижу несколько выделяющихся орудийных вспышек». Возможно, обнаружению дальнобойных орудий противника способствовала и погода — висевшие над горизонтом облака усиливали вспышки отблесками. Взятые по компасу пеленги на вспышки не менялись. Хронометраж показал, что от момента вспышки до разрыва проходит 24 секунды, что было типичным для ведения стрельбы дальнобойной батареей. Пеленги, взятые с крейсера и с Жеваховой горы, где находился главный корпост базы, которым командовал флагманский артиллерист базы Филиппов, сошлись на высоте 65,9, расположенной в 17 км от порта.
После доклада флагарта командир базы принял решение подавить дальнобойную батарею противника огнем 180-мм береговой батареи № 411 капитана Никитенко. После третьего залпа батареи вражеские снаряды перестали рваться в порту. Случай произвел на командование ООР сильное впечатление. Начальник гидрографической службы базы, капитан 3-го ранга Слободник, получил распоряжение инструментально засекать стреляющие батареи. Для этого на трех наиболее высоких зданиях города были установлены теодолитные посты, снабженные телефонной связью. Недостатка в практике у них не было, и поэтому очень скоро вражеские батареи стали засекаться уже после второго залпа.
27 августа в Одессу пришел эсминец «Смышленый», сменивший «Беспощадный». Такая частая смена эсминцев объяснялась параллельным выполнением ими задач по конвоированию транспортов. Корабли вели огонь только в течение времени, необходимого для разгрузки с транспортов доставленных грузов и погрузки на них раненых и эвакуируемых.
На борту «Смышленого» находился корректировочный пост, подготовленный уже в соответствии с рекомендациями базы. Для экономии времени обучение состава поста проводилось прямо на борту эсминца, во время его следования к Одессе. Однако готовность и самого эсминца, и корректировочного поста к проведению боевых стрельб оказалась низкой.
Под руководством осуществлявших проверку офицеров штаба базы были проведены дополнительные тренировки комендоров, изменен состав корректировочного поста, а его командиру, старшему лейтенанту Афанасьеву «разъяснены требования стрельбы по берегу».
После всего этого штаб базы не рискнул брать на себя ответственность, и допуск эсминца к стрельбе был утвержден заменившим Жукова (после его назначения командующим ООР) на должности командира базы контр-адмиралом Кулешовым.
28 августа в Одессу вернулся «Фрунзе». Второй раз эсминец действовал со значительно большей эффективностью — сказался накопленный во время почти четырехдневных непрерывных стрельб опыт и обучение корректировочного поста артиллеристами базы, имевшими солидную боевую практику. В полдень с эсминца в штаб базы пришла радиограмма от командира корабля капитан-лейтенанта Бобровникова: «Привел к молчанию батарею противника, которая вела огонь по мне. Готов к выполнению следующей задачи». Для корабля, периодически привлекаемого к решению задач по огневой поддержке наземных войск, это было серьезное достижение. В эти дни подготовка корректировочных постов на кораблях, находившихся в Севастополе и Новороссийске, еще только разворачивалась, и одних рекомендаций, присылаемых из Одесской ВМБ, было недостаточно, требовался еще и боевой опыт, и высокий уровень подготовки команды.
До этого момента присланные в Одессу корабли, попадая под огонь румынских батарей, обычно оказывались не в состоянии эффективно бороться с ними и просили подавить их огнем береговых батарей. И обычно в штаб базы поступали радиограммы примерно такого содержания: «Попал под обстрел батареи противника, с первого залпа накрытие, вышлите катера-дымзавесчики». Поэтому контр-адмирал Кулешов написал радистам прямо на принесенном ему тексте сообщения: «Молодец Бобровников. Пошлите ему благодарность». Впрочем, успехи «Фрунзе» были в немалой степени связаны и с незаурядными способностями самого Бобровникова, который не только первым из кораблей ЧФ, не входящих в отряд Северо-западного участка, освоил контрбатарейную борьбу, но и отказался от воздушного прикрытия, хотя возможности «Фрунзе» по сравнению с более современными эсминцами были ограничены. В своем отчете о действиях «Фрунзе» под Одессой он писал: «При своевременном обнаружении самолетов противника и открытии огня с применением грамотного маневра самолеты или отказываются от атак, или они безрезультатны».
С потерей 412-й береговой батареи ситуация еще ухудшилась, и Военный совет ЧФ стал изыскивать новые способы повышения эффективности огневой поддержки.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.