Контрнаступление Воробьева (17–18 августа)

Контрнаступление Воробьева

(17–18 августа)

Контрудар группы Воробьева начался «точно по расписанию». Собственно, это было единственным в ходе операции, что удалось сделать по разработанному плану. В Одессе остро ощущался снарядный голод. Боеприпасы, необходимые для проведения артподготовки, предшествующей контрудару, были доставлены из Севастополя для экономии времени не транспортами, а на двух новых быстроходных эсминцах-«семерках». «Беспощадный» и «Безупречный» шли самым полным ходом, форсируя котлы так, что обгорали трубы. Однако большую часть боеприпасов, вовремя доставленных в Одессу, на передовую из-за нехватки автотранспорта до начала артподготовки подвезти не успели. В результате время проведения артподготовки было сокращено, а расстояние до Одесского залива оказалось слишком велико, чтобы можно было использовать 130-мм орудия новых эсминцев. Поддержка авиации также оказалась неэффективной, так как штурмовка вражеских позиций производилась лишь истребителями 69-го ИАП. Оба полка 1-й кавалерийской дивизии Петрова, двигавшиеся в пешем порядке, к началу контрудара опоздали[69].

Огневые точки противника, не подавленные ни артиллерией, ни авиацией, вели интенсивный огонь, нанося наступающим частям значительные потери, постоянно прижимая их к земле и сильно замедляя темп наступления. Провести повторную штурмовку вражеских позиций не позволили истребители противника, прикрывавшие деревню и, в свою очередь, активно штурмовавшие наступавшие советские части. Низкий темп наступления позволил румынам во время подтянуть к месту боя резервы[70].

Первые контрудары противник начал наносить по флангам наступающих еще в первой половине дня, стараясь замедлить их продвижение в центре. При этом исключительную активность проявляла вражеская авиация — за день было отмечено до 100 одиночных и групповых налетов, в основном бомбардировщиков Ю-88 и истребителей ME-110 и ME-109, бомбивших и штурмовавших наступающие части со всех высот, вплоть до бреющего полета[71].

Полки Чапаевской дивизии, понесшие накануне большие потери при попытках отбить Кагарлык собственными силами, не могли эффективно атаковать даже при поддержке танков. Прекратив контратаки, они сами с трудом сдерживали натиск противника. На участке 287-го СП румынам удалось отбросить одну из стрелковых рот и выйти в тыл 1-й батареи 69-го артиллерийскою полка. Обойдя батарею с левого фланга, противник открыл по ее расположению сильный пулеметный огонь. Командовавший батареей младший лейтенант Лысый сумел развернуть орудия по направлению к пулеметам и отбросил противника огнем прямой наводкой, после чего отошел на новую позицию.

Бой шел практически на уничтожение и отличался настолько большим ожесточением, что командование Приморской армии даже упомянуло об этом в своем донесении командованию Южного фронта: «В р-не Кагарлык весь день идет исключительно напряженный бой, обе стороны несут значительные потери от огня минометов, артиллерии и авиации»[72].

После того как в артполки были подвезены остававшиеся снаряды, советские орудия повели интенсивный огонь по частям противника, оборонявшим село, и к 13 часам батальон 90-го СП ворвался на южную окраину Кагарлыка[73].

Полностью Кагарлык удалось занять лишь около 16 часов, после почти 10-часового боя, когда в бой за село был введен 2-й батальон 31-го СП. После взятия села батальоны короткое время пытались продолжать движение вперед, однако части ударной группы генерал-майора Воробьева понесли во время длительного боя за село слишком большие потери и были быстро остановлены противником. Для всех, и в том числе для румын, стало понятно, что части ударной группы окончательно утратили пробивную способность. Полки же 25-й дивизии, поддерживавшие группу слева, утратили ее еще раньше. Воробьев приказал прекратить наступление и перейти к обороне на занятых позициях. Однако сил прочно закрепиться в Кагарлыке уже не было. Обстановка стала быстро ухудшаться.

В течение дня румыны успели сориентироваться в ситуации, правильно оценить сложившуюся обстановку, а затем и воспользоваться ей. Румынские удары стали наноситься на все больших участках фронта. Помимо атак на Кагарлык румыны снова начали отвлекающие удары на Беляевку, которые из-за благоприятной для обороны местности опять удалось отразить даже измотанным частям 25-й дивизии. Незначительно продвинуться противнику удалось только несколько южнее Кагарлыка.

Одновременно румыны продолжали сосредоточивать в Западном секторе силы для крупного наступления. Авиаразведка засекла днем переброску в район Раздельной мотобригады. По замаскированным танкам нанесли удар гидроэскадрильи Черноморского флота, базировавшиеся на гидроаэродроме в Хаджибейском лимане, а вечером генерал-майор Воробьев, опасаясь, что наступление противника может начаться ночью, отбыл обратно в Западный сектор.

Отъезд Воробьева, конечно, никак не мог повлиять на тяжелую ситуацию в Южном секторе в лучшую сторону, и к 23.00 румыны снова ворвались в Кагарлык. Части ударной группы, не удержав село, смогли, однако, остановить дальнейшее продвижение противника в районе высоты 114,6, взять которую румынам пока не хватало сил. Удар по ней румыны смогли нанести лишь силами всего двух рот, и атака было легко отбита. После этого «центр тяжести» румынских ударов снова стал смещаться южнее Кагарлыка на рубежи ослабленной 25-й дивизии[74].

Однако 18 августа в 8.00 утра 25-я СД при поддержке 90-го СП и отряда из 5 танков попыталась перейти в наступление «с целью уничтожения Кагарлыкской группировки противника»[75].

Эта повторная попытка контрудара имела роковые последствия для положения в Южном и Западном секторах, а по существу — и для всей обороны города. Обескровленные вчерашним наступлением части не смогли продвинуться вперед и под огнем противника быстро вернулись на исходные позиции.

С 10 часов утра упоминание о начавшемся наступлении волшебным образом исчезло из армейских оперсводок и превратилось в «напряженный бой с превосходящими силами противника, развивающего наступление на Карсталь».[76].

Никакого наступления противник в этот день еще не вел, но легко отразив попытку 25-й дивизии перейти в наступление, начал наносить контрудары силами 1-й гвардейской дивизии, поддерживаемой 2-м погранполком и к 18.00 продвинулся на 1–2 км в сторону Беляевки, но развить успех пока не мог[77].

Втянувшиеся в поспешный и плохо подготовленный контрудар по Кагарлыку и до того ослабленные части 25-й дивизии, потеряв в боях 17 августа много бойцов, уже не могли удерживать и собственный участок фронта. Однако ни командование Приморской армии, ни командование образованного 19 августа Одесского оборонительного района, занятые исправлением положения в Западном и Восточном секторах, не перебросили ни одной части для ее усиления, считая, что дивизия в состоянии удерживать фронт. Правда, несмотря на снарядный голод, артполкам дивизии подвезли 1000 76-мм выстрелов из остатков запаса Тираспольского укрепрайона и 90-й СП приказом командарма придали 25-й СД. Но эти меры после понесенных Чапаевской дивизией и 90-м СП потерь были явно недостаточны.

К вечеру командир 25-й дивизии полковник Захарченко получил «утешительный» приказ командарма Софронова — Кагарлык не занимать, а удерживать Беляевку, опершись на господствующие высоты. Приказ уже не соответствовал сложившейся обстановке, не случайно в нем же комдиву предписывалось «решительными мерами приостановить отход»[78].

После того как дневные удары противника были отбиты, а ночных атак он предпринимать не стал, у командования Приморской армией еще оставалось время на исправление положения. Пользуясь темнотой, части сектора могли сняться с занимаемых позиций и тихо отойти, как это было сделано в ночь на 10 августа. Но тогда пришлось бы отводить и части 95-й СД, у которой после отхода левого соседа неизбежно бы оголился левый фланг. И тогда пришлось бы сдать противнику Беляевку с водонапорной станцией «Днестр». Части сектора остались на занимаемых позициях.