Монголы, крестоносцы и пресвитер Иоанн

Монголы, крестоносцы и пресвитер Иоанн

Еще в Х в. арабский историк и писатель Абу-л-Фарадж ал-Исфахани рассказал жителям Ближнего Востока (оттуда эти сведения перешли в Европу), что среди племен Центральной Азии достаточно широко было распространено христианство несторианского толка. Отсюда возникли представления о том, что где-то в глубинах Азии существует христианская держава, исполненная мощи и наполненная всеми благами и чудесами мира. Около 1122 г. (дата не очень надежна) пошли слухи о том, что к Римскому Папе явились какие-то послы из этого неведомого царства вроде бы с предложением союза против мусульман. Тогда впервые появляется имя христианского государя оного царства, который одновременно являлся священником: пресвитер Иоанн.

Альберик из Труа-Фонтен в своей «Хронике» писал под 1165 г.: «В это время пресвитер Иоанн, правитель индийцев, направил свои полные удивительных и чудесных вещей послания королям христианского мира, и в первую очередь — константинопольскому императору Мануилу и римскому императору Фридриху». Послание Фридриху, если оно и было, не дошло до нас, но в послании Мануилу, самый ранний сохранившийся вариант которого датируется концом XII в., действительно рассказывается о самых невероятных чудесах. Например, о том, что в стране пресвитера Иоанна родятся «дикие лошади, дикие ослы, рогатые люди, дикие быки, дикие люди, одноглазые, люди, у которых глаза сзади и спереди, люди без головы, у которых глаза и рот расположены на груди, а ростом они в двенадцать футов и шириною восемь футов [45], а цвет кожи их подобен чистому золоту. И еще люди с двенадцатью ногами, шестью руками, двенадцатью кистями, четырьмя головами, на каждой из которых по два рта и три глаза. Обитают в нашей стране женщины с огромными телами и бородой до грудей, голова плоская, и одеваются они в шкуры и от природы — прекрасные охотницы, и для охоты они вместо собак приручают зверей диких — и так на льва ходят со львом, а на медведя с медведем, на оленя с оленем и так же с остальными». О себе и о своем царстве пресвитер Иоанн сообщает, обращаясь к Мануилу: «Ежели ты желаешь услышать, как велико могущество наше и до каких пределов простирается наша власть, то знай: я, пресвитер Иоанн, господин господствующих, и никто из царствующих на этой земле не сравнится со мной богатством, доблестью и силой. Семьдесят два царя являются моими подданными. Я правоверный христианин, и повсюду, где распространяется власть наша, мы защищаем неимущих христиан и поддерживаем их своею милостыней. Имеем мы желание посетить вместе с большим войском Гроб Господень, ибо следует во славу нашего величия унизить и разбить недругов Креста Христова и превознести благословенное имя Его».

^{Пресвитер Иоанн}

Доныне историки спорят о том, кто был исходным персонажем, послужившим прообразом Иоанна Пресвитера. Наибольшей популярностью пользуется выдвинутая французским ориенталистом XVII в. Бартелеми Эрбело и поддержанная Львом Николаевичем Гумилевым в его книге «В поисках вымышленного царства» гипотеза о том, что это был вождь монгольского кочевого племени кераитов Ван-хан, действительно исповедовавший христианство несторианского толка. Другие исследователи видят нестыковку в датах жизни и правления Ван-хана и датах сообщения об Иоанне Пресвитере. Сторонники говорят о неточности сообщений, о перенесении реальных событий в более раннюю эпоху. Спор не решен доныне.

Альберик из Труа-Фонтен сообщает также (далеко не всегда точно): «Год 1221. Верховный понтифик Гонорий в своем послании ко всем французским архиепископам поведал, что, согласно сообщению, присланному кардиналом Пелагием, царь Давид, именуемый пресвитером Иоанном, — муж, живущий в страхе перед Богом, — с большим войском напал на Персию и, разбив персидского султана на поле брани, за двадцать четыре дня обошел все его владения и занял их, взяв многие укрепленные города и замки. А затем он выступил дальше и подошел не более чем на десять дней пути к Багдаду, огромному и прославленному городу, где расположена резиденция халифа, то есть того самого человека, которого сарацины считают своим первосвященником. И вот в страхе перед надвигающимися событиями султан Алеппо, родственник султанов Дамаска и Вавилонии, приходящихся друг другу братьями, вынужден был свое войско, предназначенное для нападения на христиан, занявших Дамиетту, направить против вышеупомянутого царя. А еще в письме господина Папы сообщается, что легат Пелагий отправил своих послов в Абхазию, в земли грузин — людей католической веры, наделенных военным могуществом, — умоляя их и заклиная начать со своей стороны войну против сарацин». Несколько ниже он, однако, говорит о народе пресвитера Иоанна, что «некоторые утверждают, что сии люди не являются ни сарацинами, ни христианами». А еще ниже наш хронист, сказав, что «о потере Дамиетты я охотнее бы умолчал, чем поведал что-либо», с горечью продолжает: «Год 1222. Вышеупомянутый царь Давид вместе со своим войском, которых венгры и команы [46] называют татарами, — а отсюда все его подданные в заморских странах именуются татар (так! — Д. Х. ), — узнав о падении Дамиетты, по морским островам, над которыми было надежно их господство, возвратились в родные пределы. А молва о них, распространявшаяся повсюду, внезапно утихла».

Возможно, поименование пресвитера Иоанна Давидом может быть объяснено тем, что на него перенесли имя восстановителя независимости Грузинского царства от сельджуков царя Давида IV Строителя, жившего, правда, ранее, но, возможно, во времена появления первых слухов о царе-священнике.

В действительности Пелагий пытался завязать переговоры с Чингисханом, который именно тогда вторгся на Иранское нагорье, и именно его Пелагий отождествил с пресвитером Иоанном. Послание, впрочем, осталось без ответа. Правда, молва о монголах не утихла и продолжала распространяться. Но об этом скажем ниже, а сейчас перейдем к следующему крестовому походу.