«Мои генералы ничего не понимают в экономике»
«Мои генералы ничего не понимают в экономике»
22 ноября 1939 г. в узком кругу своих приближенных Гитлер сказал: «Все войны поначалу носят не национальный, а экономический характер – без торговца еще не предрешался исход ни одной войны… Лишить возможностей других и поставить эти возможности на службу себе – вот предпосылка окончательной победы».
Надо сказать, что германский генералитет был воспитан в традиционных представлениях, что решающим фактором в войне является захват территории и вражеской столицы. У фюрера в этом отношении было более современное видение войны. Он понимал, что современная индустриальная война ведется не только на полях сражений, но и в экономике. Поэтому в отличие от многих генералов и адмиралов Гитлер глубже вникал в экономические аспекты ведения войны. Еще в октябре 1939 г. он приказал концентрировать германские усилия на том, чтобы отрезать Англию от поставок продовольствия из Дании, сырья – из Норвегии и Швеции. Фюрер был убежден, что чем быстрее это удастся, тем быстрее закончится война.
В дальнейшем своими директивами Гитлер нередко ориентировал Вермахт на овладение важными промышленными районами, а также на захват ключевых предприятий, по возможности в полной сохранности и с обслуживающим персоналом. Затем в соответствующие инстанции им направлялись указания по немедленному освоению захваченных армией объектов, установлению контроля над продовольственными ресурсами оккупированных стран. Генералов Вермахта обычно вполне устраивало достижение военной победы над противником в рамках проведения конкретной операции или кампании. Гитлеру же этого было недостаточно.
Наиболее остро экономическая составляющая войны всплыла после начала операции «Барбаросса». Уже в августе 1941 г. стало ясно, что даже самые важные производственные программы придется сократить из-за нехватки сырья. 16 августа командующий Резервной армией генерал Фромм потребовал от руководства Вермахта «спуститься наконец из заоблачных высот на грешную землю». Наряду с частичным сокращением выпуска вооружений для сухопутных войск было решено сократить выпуск зенитных орудий, а программу строительства самолетов согласовать с имеющимися возможностями, в первую очередь с наличием алюминия и двигателей.
Таким образом, реальные условия работы промышленности диктовали либо сокращение производства, либо захват новых сырьевых баз. Война против СССР пришлась тут как нельзя кстати. В своих заметках о военно-хозяйственном значении операции «Барбаросса» начальник управления военной экономики генерал Томас вполне обоснованно указывал, что «для Германии наступит облегчение с сырьем в том случае, если удастся решительными действиями воспрепятствовать противнику в ликвидации сырья, захватить в целости и сохранности нефтеносные районы Кавказа и решить транспортную проблему».
Тогда же, в августе 1941-го, Гитлер впервые использовал экономические доводы в спорах с генералами, когда решался вопрос о планах дальнейшего наступления в России. Военные в духе традиций предлагали все силы бросить на скорейший захват столицы СССР – Москвы, полагая, что это решит исход войны. По словам Хайнца Гудериана, в тот момент командовавшего 2-й танковой группой, фюрер сообщил, что «сырьевые ресурсы и продовольствие Украины являются жизненно необходимыми для продолжения войны». Он также указал на необходимость скорейшего овладения Крымом, который, по его словам, являлся «авианосцем Советского Союза в его борьбе против румынской нефти». Именно тогда Гудериан впервые услышал от фюрера фразу, которую потом в разных вариациях приходилось выслушивать многим высшим офицерам Третьего рейха: «Мои генералы ничего не понимают в военной экономике».
25 августа в беседе с Муссолини Гитлер отметил: «Экономическая оккупация и эксплуатация Советского Союза успешно началась». Однако при этом оптимистически настроенный диктатор утаил тот факт, что захваченные источники сырья ввиду сильных разрушений и повреждений добывающих предприятий могли быть использованы только в ограниченных количествах. Впрочем, кое-что удалось захватить во время наступления. Так, в оставленном Красной Армией Донбассе немцам достались около 2 млн тонн угля, а в Никополе – порядка 70 тысяч тонн ценного марганцевого концентрата.
После войны начальник хозяйственной инспекции группы армий «Зюд» генерал-лейтенант Ханс Штилер вспоминал, что к январю 1942 г. на территории Украины удалось восстановить только 30 небольших электростанций и создать в ряде городов, собрав остатки различного оборудования, ряд ремонтных баз. В Донбассе и Кривом Роге, на захвате которых так настаивал Гитлер, немцам удалось восстановить всего две угольные и две железорудные шахты. Штилер вспоминал: «Хозяйственной инспекцией были приняты меры по восстановлению шахт и рудников Донбасса, Кривого Рога и Керчи. Однако положительных результатов мы не добились, так как в большинстве случаев шахты и рудники были сильно разрушены, а привлеченные к работе советские рабочие саботировали и скрывали оборудование, спрятанное при отступлении советских войск… Из восстановленных шахт было добыто не более 500 тонн угля, который использовался для нужд электростанций и ремонтных баз. В Германию нам не удалось отправить ни одного эшелона с углем».
Поэтому «экономическая эксплуатация» Украины в 1941 г. в основном свелась к вывозу крупного рогатого скота, продовольствия, лома цветных и черных металлов.
29 ноября 1941 г. министр вооружений Фриц Тодт рекомендовал Гитлеру принять решение о прекращении войны с Россией, поскольку «в военном и экономическом отношении война Германией уже проиграна». Естественно, фюрер не последовал пессимистическому совету своего министра. В декабре Тодт снова предупредил шефа о крайнем напряжении экономики страны и необходимости сбалансированного ведения хозяйства. Расширение одного из секторов экономики неизбежно вело к сокращению других.
15 апреля 1942 г. рейхскомиссар Лозе издал приказ об изъятии благородных металлов, а также алюминия, свинца, меди, магния, никеля, цинка, олова и сплавов всех этих металлов во всех предприятиях Остланда. При этом было запрещено без разрешения рейхскомиссариата применять металл в каком бы то ни было производстве, а также на строительных и ремонтных работах. Чугунолитейным и металлообрабатывающим предприятиям разрешено выполнять только заказы немецких органов. Зимой 1941–1942 гг. во всей Прибалтике было конфисковано кожевенное сырье, шкуры и меха, за исключением запасов на фабриках, выполнявших военные заказы. В марте и апреле 1942 г. проводилась конфискация растительных, животных и искусственных жиров, маслокислот, олифы, глицерина, стеарина, нефти, мазута, авиационного бензина, минеральных масел и смол. На предприятиях были конфискованы кожаные приводные ремни. Конфискованное сырье в первый период оккупации целиком вывозилось в Германию, а позднее часть его передавалась местным предприятиям, выполнявшим военные заказы.
В 1942 г. немцы стали принимать меры по восстановлению предприятий горнорудной промышленности, а также пытались запустить несколько машиностроительных заводов. В июне Гитлер поставил задачу срочно организовать добычу каменного угля в Донбассе. В результате к концу года на 40 восстановленных шахтах среднемесячная добыча была доведена до 300 тысяч тонн, что, несомненно, являлось большим достижением. Однако в начале 1943 г. из-за саботажа и диверсий добыча не только не увеличилась, но и упала до 250 тысяч тонн.
Кроме того, к концу 1942 г. немцам удалось запустить пять больших рудников в Кривом Роге и несколько металлургических заводов. В результате к началу следующего года удалось получать здесь три – четыре тысячи тонн стали ежемесячно. Что касается тяжелой промышленности, немцам удалось восстановить и пустить лишь отдельные предприятия. Самым большим успехом стало восстановление Никопольских марганцевых копей. По оценке английского министерства экономической войны, немцы добывали в Никополе 35–40 тысяч тонн дефицитной марганцевой руды в месяц, что составляло почти половину по сравнению с довоенным периодом.
Также были восстановлены нефтепромыслы на Западной Украине. По английским сведениям, там добывалось около 380 тысяч тонн нефти в год, что примерно соответствовало довоенному уровню. Кроме того, немцы восстановили на Украине 148 лесозаводов в Волыно-Подольском округе, четыре стекольных завода (в Ракитном, Шепетовке, Здолбунове и Константиновке), фанерный завод в Черкассах и каменно-дробильный завод в Запорожье. Таким образом, хотя эксплуатация Украины и других районов и не была столь масштабной, как об этом мечтал Гитлер, она все же оказала значительную помощь германской экономике.
Когда военная обстановка на Восточном фронте стала складываться для Германии неблагоприятно, Гитлер нередко требовал удержания любой ценой экономически важных, с его точки зрения, районов. Так, летом 1943 г. он прогнозировал: «Если будет потерян Донбасс, то война окончится через 11 месяцев». Почему именно Донбасс и почему именно через одиннадцать месяцев, а не через восемь или пятнадцать, не совсем ясно…
При этом фюрер пренебрежительно отнесся к докладной записке рейхсминистра Шпеера, в которой было указано, что экономическое значение Донбасса преувеличено, так как разрушения там были очень серьезны, а восстановление добычи угля, и особенно руды, шло чрезвычайно трудно.
Аналогичным образом позднее фюрер требовал от Манштейна любой ценой удерживать район Кривого Рога и Никополя. Даже в марте 1945 г., когда ситуация для нацистской Германии уже была критической и советские войска стояли в 60 км от Берлина, фюрер продолжал руководствоваться сугубо экономическими целями. Вместо того чтобы перебросить скудные резервы на Одер, он начал наступление против русских в районе озера Балатон в Венгрии с целью отбросить противника от нефтяных месторождений в этом регионе. Ранее в январе он заявил: «На первом месте стоит венгерский нефтяной район и нефтяной район венского бассейна, ибо без этой нефти (80 % всей добычи) дальнейшее ведение войны невозможно». Наступление, вначале развивавшееся успешно, но затем увязшее в советской обороне, действительно позволило несколько оттянуть захват указанных нефтяных месторождений, однако на общем ходе войны это уже никак не отразилось.
Гитлер и Альберт Шпеер, июнь 1942 г.
Основным видом сырья, игравшим решающую роль в войне, были все же не уголь и руда, а нефть. Для Германии, не имевшей собственных источников этого полезного ископаемого, этот вопрос был особенно актуален. Собственно, и стратегия блицкрига явилась одним из следствий дефицита топлива. Скоротечная военная кампания, рассчитанная на несколько недель, с одной стороны, позволяла экономить топливо, с другой – пополнить запасы за счет противника. Затягивание же военных действий должно было повлечь серьезные экономические трудности.
Успешные боевые действия на Западе в 1940 г. резко улучшили военно-экономическое положение Германии за счет запасов стратегического сырья в оккупированных странах. В течение почти целого года страна удовлетворяла потребности Вермахта и всей экономики за счет трофейных 9 млн тонн нефтепродуктов и эксплуатации румынских нефтепромыслов, дававших 5,5 млн тонн нефти ежегодно. Кроме того, немцы получали некоторое количество нефти из СССР. Однако в дальнейшем ситуация с горючим снова стала ухудшаться.
Тогда Гитлер решил, что спасти положение может быстрый захват советской нефтяной промышленности на Западной Украине и на Кавказе. В случае успеха Германия могла получить в свое распоряжение район Баку (22 млн тонн в год) и Северный Кавказ (4,6 млн тонн). По замыслу нацистского руководства огромные запасы углеводородов на оккупированной территории Советского Союза должны были обеспечить функционирование экономики не только Третьего рейха, но и всех его союзников.
Вскоре после начала операции «Барбаросса» на совещании у Кейтеля отмечалось: «Серьезность положения с горючим известна всем… Можно удовлетворить только самые насущные потребности». Однако в 1941 г. немцам удалось захватить только небольшие нефтепромыслы на Западной Украине, которые вскоре были введены в действие.
В начале 1942 г. со стороны ведущих промышленников Рейха усилилось давление на военное руководство. Они настаивали на продолжении наступления в направлении Кавказа, мотивируя это тем, что нельзя продолжать войну без захвата крупных нефтяных месторождений. Фюрер вторил им. Так, на совещании в штабе группы армий «Зюд» в Полтаве 1 июня 1942 г. он заявил: «Мне нужна нефть Кавказа и Волги, иначе я могу списывать войну как проигранную».
В ходе операции «Блау» немцам удалось захватить нефтяные месторождения Майкопа. В основном там оказались лишь взорванные и непригодные для эксплуатации предприятия. Немецкие специалисты планировали запустить скважины через четыре-пять месяцев, однако такого запаса времени у них не оказалось.
В сентябре 1942 г. немецкие войска приближались к Грозненскому нефтяному району. Гюнтер Фляйшман из 5-й моторизованной пехотной дивизии СС «Викинг» вспоминал: «Мне никогда в жизни не приходилось видеть ничего подобного, чему я стал свидетелем в Грозном. Советы подожгли находившиеся за городом нефтяные скважины. Гигантские оранжевые языки пламени, завиваясь спиралями, взметались вверх, растворяясь в угольно-черном дыму непроницаемым покрывалом, нависшим над городом. Пелена дыма закрыла солнце, город освещали лишь трепещущие сполохи огня… В воздухе бархатно-черными хлопьями носилась нефтяная копоть, оседавшая на землю и исчезавшая в дыму». Понятно, что если бы немцы дошли до Баку, местные нефтепромыслы ждала бы та же участь. А на восстановление понадобились бы долгие месяцы.
В итоге немцы за непродолжительное время оккупации сумели добыть на Северном Кавказе всего около 10 тысяч тонн нефти. Но как показали дальнейшие события, нехватка углеводородов была не столь уж катастрофической, как это представлялось фюреру. Как верно подметил генерал Блюментрит: «Воевали же мы до 1945 г., так и не заполучив нефтяные месторождения Кавказа». Изготовление синтетического горючего, внедрение альтернативного топлива и повышение добычи из имеющихся месторождений вкупе с экономией позволили более или менее успешно удовлетворять потребности армии и экономики вплоть до конца войны.
Нередко фюрер использовал экономику как аргумент для переубеждения своих оппонентов. Эрих фон Манштейн подметил, что когда Гитлер замечал, что его точка зрения по некоему оперативному вопросу не производила должного впечатления на очередного докладчика, тогда он приводил политические и экономические аргументы и часто достигал своего, так как эти аргументы обычно был не в состоянии опровергнуть фронтовой генерал, который не располагал для этого необходимой информацией.
Так, заместитель начальника Верховного командования Вермахта генерал Блюментрит откровенно признался впоследствии, что был плохо знаком с экономическими аспектами войны, а его подчиненные, офицеры-штабисты, были знакомы с ними еще меньше. Эту свойственную военным некомпетентность Блюментрит объяснил тем, что представители командования никогда не приглашались на совместные совещания с промышленниками. Причем фюрер, вероятно, сознательно держал своих военных в неведении.
Экономическая военная стратегия Гитлера имела и ряд слабых мест. Во-первых, он не учитывал, что захват и особенно удержание вражеской территории должны иметь предпосылкой разгром вооруженных сил противника. Пока эта цель не достигнута, захват ценных в экономическом отношении районов оставался сомнительным, а длительное удержание невозможным.
Во-вторых, фюрер недооценивал роль авиации в достижении экономических целей войны.
В-третьих, Гитлер нередко переоценивал влияние экономики на ход войны либо видел его чересчур прямолинейно. Типичный пример – военная кампания против Советского Союза в 1942 г. Ее целью был захват советских нефтяных месторождений на Кавказе. Одновременно с этим фюрер хотел лишить нефти советскую промышленность и армию. Ему казалось, что, достигнув этой экономической, по сути, цели, он непременно выиграет войну.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.