1912-й: Перелом жизни

1912-й: Перелом жизни

Как и почему 100 лет назад благополучная, набирающая силы и ресурсы Россия достигла точки кипения, приведшей к революции с обнищанием и братоубийством?

В 1912 году Россия жила лучше, чем когда-либо раньше. Позади были страшные годы «русской смуты» – 1905–1907: солдатские бунты, погромы имений, перестрелки в центре столиц. «Смута», в конце концов, привела к Конституции, премьер-министру Столыпину и позволила интеллигентам безнаказанно рассуждать в печати о судьбах России. Революция осталась позади и воспринималась, как сегодня «лихие 1990-е».

В 1912-м темпы роста ВВП поражали воображение, зримо росло не только благосостояние городов, но и села. За всю историю нашей страны ее экономика не развивалась так тотально и ошеломительно. Выплавка чугуна в 1910 году составляла 186 млн пудов, а в 1912 году – 256 млн. Добыча каменного угля в 1910 году равнялась 1,522 млн пудов, а в 1913 году – уже 2,214 млн. За три года (1911–1914) со 120 до 220 млрд рублей вырос основной капитал русских машиностроительных заводов. За 12 лет с 1900 года выплавка меди и добыча марганца выросли в пять раз.

«Золотой дождь» пролился буквально на все слои населения. Мужик впервые стал важным покупателем керосиновых ламп, швейных машин, сепараторов, жести, калош, зонтиков, черепаховых гребешков, ситца.

Гулянье в Летнем саду. 1 мая 1911 года

За несколько лет 4 млн крестьян перебрались из Европейской России в Сибирь. Алтай превратился в важнейший зерновой район, там же производили масло на экспорт. За 5 лет количество крестьян – пайщиков кооперативных обществ увеличилось в 12 раз.

Петербургские рабочие выписывали газеты, жили в отдельных квартирах (сдавая жильцам часть комнат внаем), ходили с женами в шляпках в «Народный дом» на Шаляпина. Средний годовой заработок рабочего на электростанции составлял 447 рублей (для сравнения: простой техник получал 1500 рублей в год, а специалист-инженер – 2400), на машиностроительных заводах – 425 (в 1901 году средний рабочий получал в год 201 рубль). Электрик на шахте «Никита Хрущев» имел костюм-тройку, мягкую велюровую шляпу, на работу добирался из собственного домика на велосипеде.

Федор Шаляпин с поклонниками у служебного входа театра Народного дома. Фото Карла Буллы

В стране ежегодно издавался 71 млн книг, выходило 440 ежедневных газет. Модные авторы, не в пример Достоевскому или Чехову, становились миллионерами: не только Горький, Андреев, Куприн, но и Бунин, Мережковский, Арцыбашев считались людьми с достатком. Но это кумиры прошлых поколений.

В марте 1912 года вышла первая книга Анны Ахматовой «Вечер», чуть позже – второй сборник Марины Цветаевой «Волшебный фонарь» и четвертый сборник Николая Гумилева «Чужое небо». Сенсация сезона 1912–1913 годов – футуристы. Они воспринимаются одними как клоуны, другими – как наглые хамы, для которых ничего не свято, эдакие панки 1912 года, и только немногими – как серьезные художники и поэты, которые прославят русское искусство в мире.

Сенсация сезона 1912–1913 годов – футуристы. Владимир Маяковский (второй ряд, в центре) в студии художника Николая Кульбина. 1912 год

Помимо высокого искусства – Московского художественного театра, императорского балета, художников «Мира искусства», «Бубнового валета» и «Голубой розы», – бурно развивалось массовое: детективы с Натом Пинкертоном и Антоном Кречетом, кинематограф, цирк.

В Петербурге, Москве, Ярославской губернии начальное образование фактически стало всеобщим. Всего в России из 14 млн детей школьного возраста училось 8 млн. При тогдашних темпах развития образования к середине 1920-х годов четыре года школы должны были стать обязательными.

Студенты хоть разок да наведывались в Венецию и Рим. Восстанавливались после поражения с Японией армия и флот. «Русские сезоны» Сергея Дягилева завоевывали Европу. Шаляпин исполнял «Боже, Царя храни!» в высочайшем присутствии.

Страной управляло правительство во главе с компетентным и экономным Владимиром Коковцовым. Дума была местом для дискуссий, но голосовала за правительственные законопроекты. Партия власти – октябристы – почти гарантированно обеспечивала правительственным проектам законов квалифицированное большинство голосов.

Крупнейший французский экономист Эдмон Тэри писал: «Если дела европейских наций будут с 1912 по 1950 год идти так же, как они шли с 1900 по 1912 год, Россия в середине текущего века будет господствовать над Европой, как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении».

Революционные партии сникли. Эсеры пребывали в шоке, после того как выяснилось: руководитель их Боевой организации Евно Азеф – агент полиции. Социал-демократы грызлись друг с другом в эмиграции. Учебник по антиправительственным организациям для офицеров жандармского корпуса упоминает Ленина дважды («брат повешенного Александра Ульянова, лидер большевиков совместно с Александром Богдановым»). Интерес к политике в обществе минимальный.

Большинство интеллигенции вняло словам Михаила Гершензона, опубликованным в знаменитом сборнике «Вехи»: «Каковы мы есть, нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом, – бояться его мы должны пуще всех казней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной».

Российское государство впервые за полвека обладало мощными союзниками, среди которых Англия и Франция. Армия была полностью восстановлена и перевооружена, на Балтике и Черном море строились линкорные эскадры.

И именно в 1912 году стабильность закончилась. Недовольство возникает не тогда, когда угрожают настоящие голод, смута, война. Наоборот, протест – некий дополнительный бонус. Возникает ощущение, что твой успех упирается в потолок, обстоятельства мешают, надо что-то делать. Сытый человек больше голодного озабочен и планированием жизни, и чувством собственного достоинства.

Казалось бы, в 1912-м покупай сайки от Филиппова, обедай в «Вене», сходи послушай модного поэта Блока. Ан нет, всех интересует Григорий Распутин, непомерные расходы великих князей и казнокрадство. Так и дожили до февраля 1917-го. Власть, чувствуя отсутствие давления снизу, начинает распоясываться, что немедленно вызывает ответное брожение.

Прошедшие осенью 1912-го выборы в IV Думу общественность считала фальсифицированными. Из списков вычеркивали либеральных кандидатов, с тем чтобы их жалобы на нарушение избирательных прав рассматривались уже после выборов. И все равно новая Дума оказалась гораздо более оппозиционной, чем предыдущая. Уже через 3 года, в 1915-м, там образуется антиправительственное большинство – «Прогрессивный блок».

Для левых гораздо важнее выборов стали события в Бодайбо на притоке Лены. Там несколько тысяч рабочих занимались добычей золота. В 20–60-метровые шахты спускались по вертикальным обледенелым лестницам, работали по колено в воде. После смены в сырых робах шли по лютому холоду несколько верст до бараков. За год на каждую тысячу человек приходилось 700 травм.

29 февраля 1912 года началась стачка; к середине марта бастовало 6 тысяч человек. Требования экономические: семейным – отдельная комната; не увольнять зимой; ввести выходные по воскресеньям и в двунадесятые праздники[2]; к рабочим обращаться не на «ты», а на «вы» и т. д. После того, как стачечный комитет был арестован, 3 тысячи человек отправились на прииск Преображенский, чтобы пожаловаться на владельцев и полицию находившемуся там товарищу прокурора. Войска, вызванные хозяевами, расстреляли шествие, результат – 500 убитых и раненых.

Жертвы Ленского расстрела рабочих 17 апреля 1912 года

Дума подала депутатский запрос. Отвечая на него, министр внутренних дел Александр Макаров сообщал: «Когда, потерявши рассудок, под влиянием злостной агитации, толпа набрасывается на войска, тогда войску не остается ничего делать, как стрелять. Так было и так будет впредь…» Как это часто бывает, запомнилась последняя фраза.

В вопросе о виновниках Ленского расстрела неожиданно сошлись правые и левые. Компания, владевшая приисками, принадлежала англичанам, а управлялась евреями: две нации равно враждебные черносотенцам. Поэтому за создание специальной думской комиссии высказался знаменитый «жидоед» депутат Николай Марков 2-й. А возглавил расследование депутат Александр Керенский, добившийся оправдания стачечников и наказания виновников расстрела. Ленские события сделали Керенскому имя.

С 1912 года пресса начинает обсуждать две темы, которые, в конце концов, станут для самодержавия роковыми. 9 марта в Думе выступает харизматик и дуэлянт, лидер октябристов Александр Гучков: «Вы все знаете, какую тяжелую драму переживает Россия. В центре этой драмы – загадочная трагикомическая фигура, точно выходец с того света или пережиток темноты веков. Какими путями этот человек достиг центральной позиции, захватив такое влияние, перед которым склоняются высшие носители государственной и церковной власти». Отныне имя Григория Распутина в центре общественного внимания. В том же году появился сенсационный компрометирующий самиздат – переписка Распутина с государыней и великими княжнами.

Второй персонаж, ставший тяжелой гирей для судьбы самодержавия, – военный министр Владимир Сухомлинов. Все тот же Гучков обвиняет его в покровительстве некоему полковнику Мясоедову – темному дельцу, связанному с Германией. Через 3 года Мясоедова расстреляют за шпионаж, а Сухомлинова посадят в Петропавловскую крепость.

Наконец, 1912 год ознаменован массовыми стачками на столичных заводах. В 1911-м политических стачек в стране правительство насчитало 24, а в 1912-м – уже 1300.

«Так было и так будет впредь»? Нет уж, будет не по-вашему. Главными требованиями забастовщиков стали не повышение зарплат, а вежливое обращение. Бастовали против произвола, тыканья, хамства. «У нас в отделе начальство не стесняется в выражениях, и в обращении с рабочими трехэтажная ругань – постоянное явление. Мастер Арсеньев, как передают, не считает нужным называть рабочих по фамилии или имени, а просто свистит, и, если тот, к кому относился этот свист, не является своевременно, ему пишется штраф. Нечего сказать – вежливое обращение!» – из заметки рабочего Патронного завода.

Слова петиции рабочих Николаю II 9 января 1905 года (события эти, как известно, были спровоцированы произволом мастера патронной мастерской Путиловского завода): «Над нами надругаются, в нас не признают людей, к нам относятся как к рабам, которые должны терпеть свою участь и молчать», – относятся, несомненно, прежде всего, к мастерам, столкновения которых с рабочими были повседневными.

Большевики не врут: их «Правда», которая начала выходить 5 мая 1912 года, действительно сразу же стала популярна на заводах. Газета напоминала группу в социальной сети – она была заполнена рассказами о грубости конкретных мастеров. Такая «хроника текущих событий» на промышленных предприятиях столицы.

В 1909 году Столыпин говорил: «Дайте государству 20 лет покоя внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России». В 1929 году начались коллективизация, индустриализация, культурная революция.

1912-й – точка перелома – первый год настоящего кризиса столыпинской благополучной России. Относительный достаток позволил думать не только о куске хлеба и личной безопасности, но и о своей единственной жизни, о возможности самовыражения. Заскорузлый режим не позволял активному меньшинству проявить себя внутри сложившейся системы.

И фельдшеры, рабочие, унтер-офицеры, которые через 10 лет будут командармами, наркомами, красными директорами, становились активными и непримиримыми врагами императорской России.

Вплоть до 1914 года обстановка накалялась, но путь к компромиссу еще был открыт. Однако с началом войны страна вошла в штопор. То, чего боялись в 1912-м и кадеты, и октябристы, и авторы сборника «Вехи», совершилось.