Гнездо польской государственности

Гнездо польской государственности

Древнепольские племена жили в бассейне Вислы. Как и другие славяне, они занимались пашенным земледелием (главная зерновая культура – просо), животноводством, огородничеством и садоводством.

Основой племени была большая патриархальная семья, объединявшая несколько поколений родственников. Дети рано приобщались к труду, потому что потребность в рабочей силе была постоянно велика. Она восполнялась в том числе и за счет рабов, которые выполняли ту же повседневную работу, что и члены семьи.

В мирное время люди жили в селищах (деревнях) – неукрепленных поселениях, в случае войны находили убежище в городах – окруженных частоколом, валом, рвом резиденциях дружины, центрах религиозной и хозяйственной жизни. С развитием ремесла и торговли гроды превратились в города.

Старейший польский город – Краков. По дошедшему до наших дней преданию, он носит имя своего легендарного основателя князя Крака или Кракуса, а в честь его дочери Ванды назван один из окрестных курганов.

Из того же предания известно, что давным-давно, когда еще не было не только никакого города, но и знаменитого Вавельского замка – общеизвестной достопримечательности Кракова, местным крестьянам не стало житья от ненасытного дракона Смоке, который поселился в большой темной пещере под скалой, и дня не проходило, чтобы он не сжирал то две-три коровы из стада, то шедших мимо путников. Все живое могло подвергнуться нападению Смоке, и крестьяне, страшась быть съеденными, еженедельно пригоняли чудовищу на обед много скота. Стоило им опоздать или уменьшить подношение, грозное существо набрасывалось на людей.

И вот Крак, как князь и правитель тех земель, решил покончить с кровожадным змеем и поклялся во что бы то ни стало расправиться с ним. Вызвались помочь отцу в этом опасном деле его сыновья, но не смогли одолеть жуткую тварь – слишком та была сильна и опасна.

Но Крак не отступил от задуманного и пустился на хитрость. В очередной раз к пещере Смоке привезли обильное угощение, но не живой скот, а коровьи и свиные туши. Голодный монстр тут же жадно набросился на мясо, стал его пожирать, но вдруг в бессилии свалился на землю и, содрогаясь и издавая то ли рев, то ли стон, околел. Оказывается, страшный зверь проглотил обтянутые шкурами животных чучела, начиненные зажженной серой. Согласно легенде, на месте гибели дракона и встал названный в благодарность за избавление от хищной гадины именем князя город Краков.

С. Мюнстер. Вавельский дракон. 1544

Есть сведения, что первое поселение возникло здесь несколько тысяч лет назад, подтверждением чему служат археологические находки древнеримской эпохи. Будто бы именно со времен основания города князем-змееборцем сохранился курган Крака – земляная пирамида высотой 16 метров. Этот древнейший памятник можно видеть и сейчас. А о чудовище Смоке напоминает существующая до сих пор земляная яма у горы Вавель.

Дальнейшая история Кракова связана с племенем вислян (VIII век) и с вхождением сначала в состав Великой Моравии, а позднее – Чехии (IX–X столетия). Так что первое упоминание Кракова в хрониках лишь в 965 году вовсе не показатель того, что ранее город не существовал. Указанный год примечателен тем, что с него отмеряется уже собственно польская история Кракова: город был выбран для празднования свадьбы чешской княжны Добравы с князем Мешко Пястом из великопольской столицы Гнезда.

Внутриобщинная племенная демократия у поляков представляла собой вечевое устройство, но функции и полномочия общинного собрания, или веца, неумолимо сужались, переходя к сходу глав семейств и главе общины – жупану, который сначала избирался, а потом уже становился бессменным и передавал власть над соплеменниками по наследству своему сыну. Так из бывших вождей и старейшин выделилась родовая аристократия, а из ее среды – князья – предводители воинства (дружина и ополчение), хранители казны и судьи в одном лице.

Первая глава истории Польши, как и других славянских стран, полусказочна. В старинной хронике, автор которой известен под прозвищем Галл Аноним, не забыто ни одно из незапамятно давних преданий.

Галл Аноним – таинственная фигура. Жил он в конце XI – начале XII века. Его имя указывает на французское происхождение. Вероятно, какое-то отношение он имел к Венгрии и, предположительно, провел в этой стране несколько лет.

Написанное на латыни сочинение Галла Анонима позволяет составить о нем представление как о пытливом и трудоспособном ученом муже, который, поставив себе целью писать о Польше и деяниях ее первых князей, усердно и терпеливо собрал большой материал и, по его собственным словам, повел «свой рассказ так, чтобы, начав от корня, дойти и до ветвей древа».

Зачин хроники выдает в авторе настоящего патриота. Если Польша для него и вторая родина, он никак не дает этого понять. Но возможно, хоть в его жилах текла французская кровь, родился он все-таки в Польше. Галл Аноним пишет о ней с сыновней нежностью как о земле, к которой навсегда прирос сердцем: «Страна эта хотя и очень лесиста, однако изобилует золотом и серебром, хлебом и мясом, рыбой и медом, и больше всего ей следует отдать предпочтение перед другими народами в том, что она, будучи окружена… народами, и христианскими, и языческими, и подвергаясь нападению с их стороны, действовавшими как вместе, так и в одиночку, никогда… не была никем полностью покорена. Это край, где воздух целителен, пашня плодородна, леса изобилуют медом, воды – рыбой, где воины бесстрашны, крестьяне трудолюбивы, кони выносливы, волы пригодны к пашне, коровы дают много молока, а овцы много шерсти».

Однако автор решительно проводит демаркационную линию между делами «тех, память о которых постигло забвение и которых опозорили идолопоклонство и заблуждения», и временем, когда поляки, отринув язычество, приняли христианство и пришли к Богу.

Свое повествование Галл Аноним начинает с поучительной истории-притчи о князе Попеле и простом крестьянине Пясте.

Князь устроил званый пир по случаю рождения сыновей и наследников, а Пяст, в семье которого тоже произошло прибавление, собирался отпраздновать это событие, открыв припрятанный бочоночек пива.

В ту пору в гроде Гнезно (в переводе означает «гнездо»), которому и впрямь было суждено стать гнездом польской истории и в котором как раз и княжил Попель, оказались по тайному Божьему промыслу, как пишет Галл Аноним, два чужеземца. На княжий двор, где кипело веселье и вовсю шло застолье, их не только не пустили, но и грубо вытолкали оттуда взашей. Когда же они набрели на убогую хижину бедняка Пяста, то нашли там и приют, и скромное угощение. Хозяин и жена его по имени Репка не пожалели для голодных и усталых путников своих скудных припасов и даже закололи поросенка. И – о, чудо! – сколько бы гости ни пили, ни ели закусок и мяса, заветный бочонок из-под пива и миски на столе не оскудевали.

Пяст и Репка были язычниками, но поняли, что в их дом явились и творят благодеяния ангелы – посланцы Господа. Между тем еда и питье не только не убывали, а прибывали. Уже и посуду пришлось занимать у соседей, и сами соседи, приглашенные разделить семейную радость и трапезу, сидели рядом с хозяином и его гостями. Теперь пир горой шел не у князя – там все давно было выпито и съедено, – а у Пяста.

В конце концов и Попель, и все, кто был до этого у него, не побрезговали перейти в жалкий домик Пяста и продолжить праздник, дивясь невиданному изобилию и тому, что пища на столе не переводится, а чаши остаются наполненными.

Позднее крестьянин вспомнит слова чужеземцев, с которыми они вошли под его гостеприимный кров. «Пусть наш приход, – сказали они, – будет вам на радость и вы получите от нас избыток благополучия, а в потомстве честь и славу».

Прошло сколько-то лет, и пророчество сбылось. Сын Пяста Земовит, сызмала радовавший родителей своим благоразумием, благородством и мужеством не по годам, стал главным князем в Польше, а прежнему правителю Попелю пришлось покинуть ее пределы. По легенде, Бог разгневался на него и в наказание наслал мышей, полчища которых неотступно следовали за ним с отвратительным писком. Всюду, где он появлялся, его сопровождали тучи мерзких зверьков, причем от них исходило такое зловоние, что несчастного Попеля постоянно окружал смрад. Попытки скрыться от хвостатой свиты ни к чему не приводили – даже в деревянной башне на безлюдном острове ему не удалось от них избавиться. Они проникли к нему и не давали житья. Он будто бы и умер, насмерть искусанный мышами, от которых тщетно, пока хватало сил, отбивался.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.