АРТИСТИЧЕСКИЙ ДОМ
АРТИСТИЧЕСКИЙ ДОМ
Огромный жилой массив на противоположном берегу Крюкова канала, от Тюремного (ныне Матвеевского) до Офицерского (ныне Декабристов) мостов формировался постепенно добротными и солидными строениями. Он начинается с эффектного жилого четырехэтажного дома № 4, выделяющегося своими высокими этажами, оригинальной отделкой фасада и центра здания, затейливым декором окон и балконов. Построенный на углу Крюкова канала и набережной реки Мойки в 1855–1856 годах по проекту талантливого архитектора шведского происхождения К. К. Андерсона, дом действительно является украшением набережных двух старинных петербургских водоемов.
Дом № 4. 2006 г.
Дом № 27/6–8. 2006 г.
В одном блоке с ним находится комплекс двух огромных строений, официально зарегистрированных как одно жилое здание под № 6–8. Под № 27 оно выходит на Офицерскую улицу (ныне Декабристов).
В 1750 году на этом участке возвели один из первых каменных домов, формировавших ансамбль Театральной площади. Тогда он был трехэтажным, на 12 осей, с барочным убранством фасада. Современный же облик здание приобрело в 1874 году, после его капитальной перестройки и расширения по проекту художника-архитектора Е. П. Варгина, который надстроил жилое строение на один этаж, сохранив при этом ритмику фасада, но решив их в сдержанном эклектическом характере, заполнив дробной декоративной пластикой. Дом занимает огромный земельный участок и выходит двумя другими своими обширными фасадами не только на набережную Крюкова канала, но и на улицу Глинки.
В разные годы в доме № 27/6-8 проживали многие выдающиеся деятели русского музыкального искусства. Однако в первую очередь это величественное жилое здание ассоциируется с именем поэта Александра Блока, никогда не жившего и даже не бывавшего в нем. Дело в том, что в здании на бывшей Офицерской улице находится старинная аптека, известная по стихам поэта. В начале XX века Блок, остро ощущая катастрофу грядущих времен, написал бессмертные и безысходные трагические строки:
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века —
Все будет так. Исхода нет.
Умрешь – начнешь опять сначала,
И повторится все, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.
В этом доходном доме на набережной Крюкова канала, принадлежавшем некогда крупному домовладельцу А. М. Туликову, с 1877 по 1916 год в квартире № 72 жил Э. Ф. Направник, известный русский дирижер и композитор. Чех по национальности, он большую часть своей жизни провел в России.
Э. Ф. Направник
До 1877 года композитор жил в довольно скромной квартире на Офицерской улице. И лишь в начале 1878 года Эдуард Францевич с женой решились снять более вместительное жилье. Случай привел их на Крюков канал к дому № 6–8, которым владел А. М. Тупиков. Осмотрев свободную просторную квартиру, Направник и его супруга, узнав о стоимости, с сожалением решили отказаться от найма понравившегося им жилого помещения, которое к тому же находилось в двух шагах от Мариинского театра, основного места работы композитора и дирижера. Хозяин дома, увидев на лицах почтенных клиентов огорчение и сожаление, поинтересовался, кто же были пришедшие. Узнав, что он имеет дело с известным капельмейстером Русской оперы, прославленным композитором и дирижером Мариинского театра и с его женой – певицей, Тупиков пошел на уступки, и квартира осталась за супружеской парой.
Наводнение на Крюковом канале. Фото К. Буллы. 1903 г.
Дом № 27/6-8 со стороны ул. Декабристов. В правой части здания – «аптека Блока». 2006 г.
Так как супруги были из очень бедных семей, то обставили снятую квартиру по своим скромным средствам и во вкусе того времени; впрочем, они и после совершенно не заботились о хорошей обстановке. К этому обычно добавлялась крайняя консервативность Эдуарда Францевича в домашних привычках, и если уж какой-нибудь стул был вначале поставлен в таком-то простенке, то и через сорок лет он должен был стоять все там же. Знаменитые заграничные дирижеры, приходившие знакомиться со своим прославленным русским коллегой, всегда поражались, видя, в какой бедной и старомодной обстановке живет великий маэстро.
С 1863 года до дня своей смерти в 1916 году Эдуард Францевич – бессменный дирижер Мариинского театра в Петербурге. Он был первым постановщиком многих знаменитых русских опер, в том числе произведений П. И. Чайковского. Композитор Направник – автор опер «Дубровский», «Нижегородцы» и других значительных музыкальных произведений. Он бессменно руководил Симфоническим оркестром русской музыки и был авторитетным главой Российского музыкального общества.
Когда в Петербург приехал молодой Шаляпин, начальству Мариинского театра доложили о появлении нового певца с прекрасным голосом и несомненными способностями. С Федором Ивановичем тогда захотел познакомиться сам Эдуард Францевич Направник. Явившись на прослушивание, Шаляпин спел ему арию Мефистофеля из оперы «Фауст». Маэстро не высказал своего впечатления, но спустя короткое время певца пригласили на второе прослушивание, после которого с ним был заключен долгосрочный контракт. Высокий уровень оперных спектаклей Мариинского театра в ту пору, когда в труппу вступил Ф. И. Шаляпин, был, прежде всего, заслугой музыкального и сценического руководства театра, возглавляемого, фактически, Э. Ф. Направником.
Гостями квартиры № 72 были известные музыканты, певцы, артисты и художники. Особенно часто здесь бывал Петр Ильич Чайковский, состоявший с Эдуардом Францевичем в давних дружеских отношениях.
В огромной комнате квартиры Направника с двумя концертными роялями и стеллажами, заполненными книгами и нотами, собирались гости, устраивались концерты и оживленные обсуждения спектаклей и музыкальных новинок.
Мемориальная доска на доме № 6–8. 2006 г.
После тяжелой и продолжительной болезни, перенеся пять сложнейших хирургических операций, Эдуард Францевич Направник скончался 10 ноября 1916 года в лечебнице Чернышевого переулка. В ту же ночь тело великого музыканта было перевезено к нему на квартиру, на Крюков канал, в дом № 6, где он прожил почти сорок лет и откуда ежедневно уходил в Русскую оперу.
На следующий день после кончины Э. Ф. Направника оперная труппа в полном составе устроила в фойе Мариинского театра торжественную тризну. Хор в 120 человек пел панихиду, звучали скорбное «Со святыми упокой» и мощная по своей трагичности «Вечная память». Оркестр под управлением дирижеров театра исполнил ряд музыкальных отрывков из сочинений покойного, а певец И. Е. Ершов перед бюстом композитора, установленным в фойе в 1913 году, произнес прощальные слова.
В день похорон за гробом музыканта шел военный оркестр Финляндского полка. При отпевании знаменитого музыканта в большой церкви Новодевичьего монастыря кроме обычного хора монахинь пел хор Русской оперы, а артисты театра несли почетный караул у гроба.
Петербургская городская дума на заседании 16 ноября 1916 года почтила память покойного композитора и дирижера вставанием и постановила:
1. Выразить семье музыканта чувства глубокого соболезнования.
2. Учредить в Петербургской консерватории две стипендии имени покойного.
3. Установить мраморную доску на доме № 6 по набережной Крюкова канала, где жил Э. Ф. Направник.
Памятная мемориальная доска на стене дома № 6 по набережной Крюкова канала действительно была установлена в конце 1916 года. Однако после революционных событий она как-то незаметно исчезла и только лишь в 1951 году вновь была восстановлена.
В сороковых годах прошлого столетия по решению художественного совета театра им. С. М. Кирова напротив дирижерского пульта, на верхней части барьера, отделяющего зрительный зал от оркестровой ямы, укрепили металлическую пластину, на которой выгравировали памятный текст: «Э. Ф. Направник (1839–1916) дирижировал за этим пультом с 1864 по 1914 годы».
В доме № 6–8 по набережной Крюкова канала долгое время прожил известный певец, бас Мариинского театра, Федор Игнатьевич Стравинский.
Ф. И. Стравинский. 1900 г.
Семья Стравинских принадлежала к старинному польскому дворянскому роду Сулима. Это имя упоминается уже в рукописях начала XIII века. Одна из ветвей дворян Сулима владела землями по берегам реки Стравы, откуда и происходит фамилия Стравинских. Обедневшие, практически разоренные, Стравинские после раздела Польши оказались в той части, которая отошла России, и в период царствования Екатерины II перешли на русскую службу.
Стравинских по праву можно отнести к числу выдающихся отечественных династий, представители которых внесли весомый вклад в развитие не только российского, но и мирового искусства. Среди них было немало одаренных личностей – музыкантов, художников, архитекторов. Но особое место принадлежит двум представителям этой замечательной семьи, вписавшим блистательные страницы в музыкальную культуру XIX–XX веков, – Федору Игнатьевичу и Игорю Федоровичу Стравинским.
Родоначальник «музыкальной ветви» этой семьи – Федор Стравинский – вошел в историю культуры как выдающийся певец и актер, один из реформаторов русской оперной исполнительской школы.
Федор Игнатьевич родился 8 июня 1843 года в Черниговской губернии. Начав свое образование в Киевском университете, он затем перешел в Нежинский лицей, в котором окончил курс юридического факультета. Работая в Петербурге чиновником Министерства юстиции, начал брать по совету знакомых уроки пения в столичной консерватории у профессоров Виардо, Ниссена, Саломона и других знаменитых учителей. Пришлось навсегда оставить юридическую службу и всецело посвятить себя учебе в Консерватории, которую он окончил в 1873 году. Дебют будущего знаменитого певца состоялся в Киевском оперном театре, где он пел три сезона.
В 1876 году Стравинский блестяще выступил на сцене петербургского Мариинского театра. После успеха в ролях Фарлафа и Мефистофеля Федора Игнатьевича официально приняли в состав знаменитой труппы Императорской русской оперы, в спектаклях которой он значительно преуспел, являясь на протяжении 26 лет ведущим солистом и прекрасным исполнителем партий басового диапазона. Коллеги по оперной сцене и завзятые театралы всегда с восторгом отмечали, что репертуар певца Стравинского отличался необыкновенной широтой. В нем были сочинения русских, итальянских, немецких, французских композиторов. Федор Игнатьевич сыграл с потрясающим успехом огромное количество трагических, комических, героических, лирических и исторических ролей. Даже второстепенные персонажи в его интерпретации становились настолько выразительными, что нередко затмевали исполнителей центральных ролей.
Многие сценические образы создавались Ф. И. Стравинским впервые, особенно это относится к русскому репертуару, наиболее для него близкому.
В операх А. Серова, Н. Римского-Корсакова, П. Чайковского артист всегда демонстрировал публике неразрывную связь вокального искусства и прекрасной актерской игры.
Юный Федор Шаляпин, делавший первые шаги на сцене Императорского оперного театра, пристально приглядывался к тому, как раскрывал свою яркую индивидуальность этот знаменитый артист. В 1902 году в Петербурге широко отмечался 25-летний юбилей сценической деятельности Ф. И. Стравинского. На чествовании певца выступил Шаляпин. Он говорил о Стравинском как о большом художнике, борце с рутиной и косностью в артистическом и певческом искусстве.
В кругу своих коллег по сцене, друзей, русских музыкантов, композиторов, художников, писателей Федор Игнатьевич пользовался любовью, уважением и слыл незаурядной личностью с довольно властным характером, не терпевшим ни малейшего возражения.
Ф. И. Стравинский окончил Петербургскую консерваторию по классу профессора К. Эверарди. С 1876 года и до конца своей жизни он – ведущий солист Мариинского оперного театра, яркий и самобытный исполнитель партий басового репертуара. Федор Игнатьевич был также незаурядным художником: над каждой ролью он работал с карандашом в руках, создавал эскизы костюмов, сам гримировался. Певцу особенно удавались роли характерных персонажей – Фарлафа, Скулы, Еремки, Варлаама. Его талант почитали дружившие с ним В. Стасов, Н. Римский-Корсаков, П. Чайковский, М. Мусоргский, А. Бородин. Душой дома на Крюковом канале была жена Федора Игнатьевича – Анна Кирилловна. Музыкально одаренная, она прекрасно пела и играла на фортепиано. Супруга буквально боготворила мужа и во всем была его первой помощницей. При разучивании ролей дома певец постоянно пользовался услугами прекрасного аккомпаниатора – своей жены.
Стравинские поселились на Крюковом канале в доме купца Туликова в 1881 году. Здесь росли их сыновья Роман (1875–1897), Юрий (1878–1941), Игорь (1882–1971) и Гурий (1884–1917).
Ф. И. Стравинский. Портрет Игоря Стравинского 1925 г.
Ф. И. Стравинский. Портрет матери – Екатерины Стравинской. 1925 г.
Правнучка певца, Елена Александровна Стравинская, вспоминала: «С Крюковым каналом, Театральной площадью, Мариинским театром связаны очень многие, яркие жизненные впечатления детей, а Никольский Морской собор стал для них „домашним собором“». Мариинский театр, куда девятилетнего Игоря Стравинского впервые привели слушать оперу М. И. Глинки, буквально ошеломил талантливого ребенка, привел в полный восторг и впоследствии стал для него неизменным источником наслаждения и гордости за Петербург. Игорь Стравинский особенно дружил с музыкально одаренным младшим братом Гурием, обладавшим незаурядными вокальными данными. Он пошел по стопам отца, был зачислен в труппу Мариинского театра. Однако с началом Первой мировой войны он стал «буквально рваться на фронт», невзирая на возражения родных и дирекции театра. Уволившись из театра, Гурий пошел в действующую армию, где умер от распространившейся тогда эпидемии. В квартире № 66 из девяти комнат главной достопримечательностью считалась библиотека: огромные стеллажи были заполнены главным образом книгами по искусству, любовно собранными Федором Игнатьевичем. Ее всегда с гордостью показывали друзьям дома и гостям. Редкие книги вызывали восхищение современников и тайную зависть столичных «книжников» и букинистов. Федор Игнатьевич регулярно пополнял свою коллекцию и, готовя новые роли, всегда работал с книгами.
Отрадно сознавать, что после смерти великого певца, его вдова, Анна Кирилловна, передала литературному музею Пушкинского Дома ценнейшую коллекцию автографов, собранных ее супругом.
Кстати, добрые соседи по дому – певец Федор Игнатьевич Стравинский и композитор Эдуард Францевич Направник дружили семьями и часто общались друг с другом. В 1900 году Направник даже написал специально для приятеля партию Вильгельма Завоевателя в опере «Гарольд». Вообще же Стравинские жили довольно замкнуто, дела и творческая жизнь артиста всегда определяли быт этой дружной большой семьи. Федор Игнатьевич Стравинский умер в 1902 году, здесь, в уютной квартире, на спокойной набережной старого Крюкова канала.
Он был похоронен на Новодевичьем кладбище в Петербурге. Позже прах великого певца перенесли в некрополь Александро-Невской лавры.
Столичные газеты опубликовали некролог: «21 ноября в 11 часов вечера скончался после продолжительной болезни известный артист русской Императорской оперы Федор Игнатьевич Стравинский. Всем любящим русское искусство эта потеря, несомненно, принесет искреннюю печаль. Покойный являлся замечательным артистом художественного воспроизведения сценических типов. Это был идеальный оперный артист, умеющий сливать в гармоничном единстве превосходную драматическую игру с чудесным пением. Ни в одной из своих ролей он не повторялся. Видя его, например, в образе Фарлафа, трудно было поверить, что это тот же артист, который накануне олицетворял собой бандита Спарафучиле в „Риголетто“. Пьяный, беспросветно загулявший „босяк“ Скула в „Князе Игоре“ не имеет ничего общего с элегантным и злобно-ядовитым Мефистофелем. Это удивительное разнообразие и эластичность сценического таланта позволяли Ф. И. Стравинскому браться с огромным успехом за множество ролей. В своем репертуаре певец насчитывал до 70 ролей. Будучи крайне отзывчивым человеком, он никогда не отказывался выступать на благотворительных концертах, особенно на тех, которые устраивались в пользу молодежи. Чрезвычайно талантливый, умный и интеллигентный артист, – Стравинский навсегда будет памятен посетителям русской оперы. И невольно делается жаль, когда подумаешь, что его искусство было такого свойства, что его нельзя запечатлеть и сохранить никакими способами на будущее время, и что оно остается исключительно лишь в памяти тех, кто лично видел и слышал прекрасного артиста-художника».
В доме на Крюковом канале еще некоторое время жили его дети: Юрий Федорович – архитектор и Игорь Федорович – композитор.
Игорь Федорович Стравинский прожил долгую жизнь и скончался за год до своего девяностолетия. Он вошел в историю искусства как композитор, неоднократно менявший творческую манеру и стилевые ориентиры. Самым блистательным периодом его творческой работы стал русский. Ярчайший взлет во времена знаменитых дягилевских «Русских сезонов» в Париже, когда поставили его феерические балеты. Это был триумф отечественного искусства. Темы русской жизни и после продолжали питать его творчество. Сам Игорь Стравинский утверждал: «Я всю жизнь по-русски говорю, по-русски думаю, у меня слог русский».
Он стал лидером многих направлений европейской музыки, пройдя сложный путь от импрессионизма к додекафонии. Человек мира, он по праву принадлежит трем крупнейшим культурам – русской, французской и американской. Однако, живя за рубежом, композитор остро тосковал по оставленным родным местам, вспоминал Мариинку и кипевшую в ней театральную жизнь. Петербург, «артистический» дом № 6–8 на Крюковом канале всегда оставались для него «дороже любого другого города и места в мире».
Ф. И. Стравинский. 1900 г.
Осенью 1962 года, через 48 лет, Игорю Федоровичу вновь удалось встретиться со старой отцовской квартирой.
Племянница композитора Ксения Юрьевна вспоминала, что, «готовясь к встрече знаменитого дяди в его бывшей квартире на Крюковом канале, во время его приезда на родину в 1962 году, родственники находились в весьма затруднительном положении: квартира-то уже была „коммуналкой“, а расстраивать композитора не хотелось. К счастью, сохранились кое-какие вещи – бронза, книжные шкафы, фарфор, портреты и другие бытовые предметы, принадлежавшие его родителям».
Из окна бывшей детской комнаты Игорь Федорович снова увидел тихую Коломенскую набережную; правда, привычных для него силуэтов Литовского замка с круглой угловой башней и красивых аркад Литовского рынка на его противоположном берегу, к своему удивлению, композитор не увидел. Теперь там громоздились этажи огромного жилого дома, а левее от него, на другой стороне Офицерской улицы, вырисовывался необычной конструкции силуэт Дворца культуры им. Первой пятилетки.
В этом старом родительском доме Игорь Федорович Стравинский провел свои детские и юношеские годы. Раннему развитию будущего композитора способствовали не только его отец – известный певец и солист Мариинского театра, и мать – прекрасная пианистка, но и вся замечательная атмосфера их квартиры на тихой набережной Крюкова канала, в которой постоянно собирались знаменитые певцы и музыканты, где часто звучала прекрасная музыка. Юноша имел возможность регулярно посещать театр и часто бывать на репетициях всех опер и балетных постановок.
Однако следует отметить, что занятия музыкой носили поначалу у молодого Стравинского довольно поверхностный характер, а потом и вовсе отступили на второй план. По настоянию отца он должен был поступить на юридический факультет Петербургского университета, чтобы овладеть «престижной и перспективной профессией». Во время своего обучения в университете юноша не прерывал самостоятельного изучения основ композиции. Более того, через сына Римского-Корсакова, своего университетского товарища, он познакомился с самим композитором, который стал его учителем и консультантом.
В 1908 году, когда состоялось его первое выступление как композитора, Стравинский был уже автором нескольких музыкальных сочинений. Среди них вокальная сюита «Фавн и пастушка» на стихи А. С. Пушкина, «Фантастическое скерцо» для оркестра, позднее переработанное в балет «Пчелы». Тогда же он начал работу над оперой «Соловей» на сюжет сказки Андерсена. На одном из концертов произведения Стравинского «Фейерверк» и «Фантастическое скерцо» услышал С. П. Дягилев, которому суждено было сыграть в жизни композитора немалую роль. «Гениальный антрепренер», как называли современники Дягилева, предложил молодому автору сочинить музыку к балету и даже подсказал сюжет из нескольких вариантов русских народных сказок о Жар-птице и Кащее Бессмертном. Они-то и стали основой либретто балета «Жар-птица». Успех этого спектакля, поставленного в Париже в 1910 году, был огромен и положил начало всемирной славе Стравинского. Его последующие балеты («Петрушка» – 1910 г., «Весна священная» – 1912 г. и другие произведения), образы которых композитор черпал из русского фольклора, народной песенной стихии, были восторженно встречены зарубежным зрителем и неоднозначно, довольно прохладно – на родине. Русские музыкальные критики не жаловали композитора. 3 октября 1912 года «Петербургская газета» писала по этому поводу: «Балет какофония. По слухам, молодой композитор И. Ф. Стравинский вводит курьезные нововведения в свою новую пьесу – балет „Священная весна“. Дело в том, что участвующий в этом балете хор будет петь совсем в другой тональности, чем оркестр, и совершенно в других ритмах. Можно себе представить, какая получится какофония!»
Новый балет шокировал русскую публику. Яркая, красочная музыка плясок, игр, ритуальных обрядов, бестактно заглушалась смехом, свистом и невообразимым шумом в зрительном зале.
1914 год застал Стравинского в Швейцарии. Эта страна была пристанищем композитора целые семь лет. Оказавшись перед войной на Западе, Стравинский остался там навсегда, утратив непосредственную связь с культурой своей родины. Но русский музыкальный фольклор и национальные сюжеты по-прежнему продолжали питать его творчество.
«Русский дух неистребим в сердце этого настоящего, подлинно большого, многогранного таланта, рожденного землей русской и кровно с ней связанного», – так скажет о Стравинском один из лучших композиторов нашего времени – Д. Д. Шостакович.
Выдающаяся династия Стравинских действительно внесла весомый вклад в развитие отечественного искусства, однако, по неизвестным причинам, дом № 6–8 на набережной Крюкова канала долго не имел памятного знака. Родственники знаменитого певца Мариинского театра Федора Игнатьевича Стравинского и его сына композитора Игоря Федоровича, именем которого названа площадь в центре Парижа, вспоминали, что «висевшая здесь когда-то мемориальная доска „канула в Лету“ и до сих пор не восстановлена».
Т. П. Карсавина. 1910-е гг.
Порадовало ленинградцев небольшое сообщение, опубликованное в журнале «Музыкальная жизнь» (№ 17–19, 1991), уведомившее жителей города, что «во время традиционного фестиваля „Ленинградская весна“ дополнительный общественный резонанс мероприятию придало торжественное открытие мемориальных досок – на доме № 6 по Крюкову каналу, где жил И. Ф. Стравинский, и доме по Большой Пушкарской улице, где Д. Д. Шостакович работал в начале войны над легендарной Седьмой симфонией».
В доме № 6–8 на набережной Крюкова канала в начале XX века также снимала квартиру и блистательная Тамара Платоновна Карсавина – дочь Платона Константиновича Карсавина, в прошлом известного солиста балетной труппы Мариинского театра. Ее квартира находилась этажом выше над апартаментами семьи Ф. И. Стравинского. Тамара Карсавина – талантливая балерина, окончила столичную балетную школу в 1902 году. Один из критиков сравнил ее с Тамарой из лермонтовского «Демона». И действительно, томная, смугловато-бледная, с глубокими темными очами, Карсавина была любимицей петербургской публики. Ее творчество стало частью духовного опыта ее современников и далеко за рубежами родины прославило отечественное балетное искусство. В русском балетном театре появление Карсавиной стало подлинным событием и новым этапом его истории.
Ж. Кокто. Афиша с изображением Тамары Карсавиной
Начало судьбоносного для всего мира и России 1914 года застало балерину в Париже. Разразилась мировая катастрофа, обрушившая на русский народ волну бедствий и горя. Она перекорежила и исковеркала судьбы людей, разлучила и разбросала по свету семьи.
Окольными путями Карсавина добралась до родного города, теперь уже Петрограда. Из окон своей квартиры на набережной Крюкова канала балерина видела огромные толпы горожан, энергично демонстрирующих ненависть ко всему немецкому и выкрикивающих яростные оскорбления в адрес Австрии, Германии и германского правительства. Люди полны энтузиазма. Еще бы! Русская армия, британский флот, французская артиллерия быстро сделают свое дело. К Рождеству все будет закончено! Подъем духа необычайный!
Председатель Государственной думы М. В. Родзянко
Площадь у Мариинского театра превратилась в военный плац, на котором проводили учение рекруты – бежали в атаку, кололи штыками набитые соломой чучела. В сумерках солдатские роты возвращались в казармы, маршируя под окнами квартиры Карсавиной и распевая патриотические песни.
Мариинский театр всю войну оставался открытым. У его касс по-прежнему стояли очереди, а зал театра каждый вечер заполнялся публикой, требовавшей теперь перед началом спектакля исполнения российского государственного гимна и гимнов стран-союзниц.
Эйфория быстро закончилась. Подходил в концу 1914 год. На фронте – сплошные неудачи. Началось тотальное отступление русских войск. «Наши войска отступают в полном порядке, оказывая успешное сопротивление авангарду противника!» – читали жители Петрограда в официальных сообщениях. Но неизбежность трагического поражения Российской империи ощущалась все сильнее.
Люди были подавлены, у всех в разговоре одно: «Когда же кончится эта война! Слишком долго тянется, слишком ужасна!»
Иностранцы отмечали странную психологию русского народа, способного на жертвы, подвиги, но быстро поддающегося унынию и отчаянию при неудачах, заранее считающего, что произойдет самое худшее. В народе росло недовольство всем и вся. В декабре 1914 года председатель Государственной думы М. В. Родзянко, беседуя с Николаем II в присутствии министров сказал: «Вы погубите страну, погибнет Россия при таких порядках… Вы приведете нас к такой разрухе, какой свет не видел, потому что, раскачав такую страну, как Россия, вы ее не скоро успокоите». Царь выслушал его и спокойно сказал: «Пожалуйста, вы не каркайте…»
Действительно, нерешительность и безволие царя, сочетавшиеся с упрямством, являлись непозволительными чертами для руководителя такой державы, как Россия, и вели ее к катастрофе.
«Жаль России. Жаль царя, – говорил Витте. – Что он получил и что оставит!»
Война продолжалась. В то время как на промерзшем фронте ради чуждых интересов тысячи рабочих, крестьян, интеллигентов убивали друг друга, голодные толпы их жен, матерей и детей выстаивали бесконечные очереди за хлебом, терзаясь тревожными думами о том, где и на что достать еды. Продукты дорожали, рубль дешевел. Купить что-либо стало делом почти невозможным. В лавках вывешивали объявления: «Хлеба нет и не будет!»
25 февраля 1917 года Тамара Платоновна Карсавина, выйдя из дома с маленьким кожаным саквояжем с балетными туфлями и прочими танцевальными принадлежностями, направилась в Мариинский театр на репетицию. Толпы народа запрудили Театральную площадь. На Офицерской улице казаки и полицейские отряды. У здания оперного театра установлен воинский караул.
27 февраля жильцы дома № 6–8 стали свидетелями уличных беспорядков и интенсивной стрельбы на Театральной площади, Офицерской улице и набережной Крюкова канала. Всю ночь громили Литовский замок; в 6 часов утра матросы Крюковских казарм выпустили заключенных, затем тюрьму подожгли. Жар от горящего строения был настолько сильным, что стекла в некоторых домах на противоположном берегу Крюкова канала раскололись.
В Петрограде вскоре развернулись уличные бои. Горели здания судов, полицейские участки и судебные архивы. Дом балерины Матильды Кшесинской был разгромлен ворвавшимися в него повстанцами.
В столице царили небывалый подъем и оживление. Люди с огромными красными бантами на одежде со слезами радости на глазах поздравляли друг друга с праздником свободы и революции. Ее признали все. И все были ей рады. Представители всех родов войск Петроградского гарнизона стройными рядами под музыку прошли в Таврический дворец во главе с офицерами, приколовшими на офицерские кокарды фуражек красные банты и красные нашивки на рукава шинелей. Даже великий князь Кирилл Владимирович признал Думу и, одетый в форму капитана I ранга, привел в Таврический дворец для присяги Временному правительству моряков Гвардейского экипажа.
Из Царского Села прибыла делегированная гарнизоном группа офицеров и солдат Гвардии, чтобы заявить о своем переходе на сторону революционного правительства. Во главе этой делегации шла особая сотня казаков Свиты Его Императорского Величества. Шествие гвардейских частей замыкал отряд императорской дворцовой полиции и телохранителей Николая II. В Таврическом дворце гвардейские офицеры, солдаты и матросы заявили о своей преданности новой власти, о которой в тот период имели весьма смутное представление.
15 марта 1917 года Мариинский театр давал праздничный спектакль. Зал от верхних ярусов до первых кресел заполнила демократическая публика. Петроградская газета «Новое время» восторгалась по этому поводу: «Не было отвратительных фраков и низко вырезанных жилетов со смешно белеющими манишками, ни следа ресторанно-аристократического шика, обычно господствующего на балетных представлениях. Не было безвкусицы расфранченных неприличий и безбрежных богатств, амальгамы биржи и кокетства… Перед третьим действием вся труппа выстроилась на сцене под Марсельезу. Фокин прочел от имени артистов адрес с выражением преданности новому строю. Карсавина сидела в ложе честных борцов за новую гражданственность».
Ф. И. Шаляпин сочинил музыку и слова нового гимна «Свободный гражданин» и с большим подъемом исполнил его с хором Мариинского театра. Текст гимна призывал:
К оружью, граждане, к знаменам,
Тиранов жадных свергнут гнет,
Знамена красные – вперед,
Во славу русского народа!
Зрители стоя приветствовали новую эру жизни и искренне поздравляли друг друга со святым праздником революции.
Но война продолжалась, разруха в стране увеличивалась. Терпение народа было на исходе.
В Мариинском театре артисты, отойдя от прежних традиций, ввели в обиход обращение «товарищ». Оперная и балетная труппы организовали свои комитеты, в один из них была выбрана в качестве председателя Т. П. Карсавина.
Это было выше сил знаменитой балерины. Ее превратили в чиновника, решающего проблемы театра и его артистов. Прима Мариинского театра вынуждена была прекратить ежедневные занятия и репетиции, ее захлестнули заявления, жалобы, просьбы балерин и музыкантов. Тамара Платоновна теперь вынуждена была заседать в комитете с утра до позднего вечера. Все это раздражало и тяготило талантливую танцовщицу, лишенную привычного ритма жизни и своего любимого дела.
Мало того, вездесущая пресса и лидеры революционных комитетов Петрограда публиковали полные клеветы и грязи статьи и расклеивали на заборах безобразные плакаты о деятельности балерины.
Как-то вечером Карсавиной на квартиру позвонил один из старых друзей и взволнованно спросил: «С тобой все в порядке?» Услышав, что с балериной ничего не случилось, он рассказал ей, что по городу расклеены подстрекательские плакаты с ее изображением и подписью под ним: «Карсавина – немецкая шпионка». Знакомый посоветовал Тамаре Платоновне временно переехать на другую квартиру и там переждать «смутное время». Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения великой русской танцовщицы.
Слева направо стоят: Т. Карсавина, В. Нижинский, И. Стравинский, А. Бенуа, С. Дягилев. Монте-Карло, 1920 г.
В 1918 году балерина была вынуждена навсегда покинуть сцену Мариинского театра и уехать из России во Францию.
Уехала подальше от угроз, от злобных интриг, затеянных вокруг нее, навсегда порвав связь с родиной. Там, в эмиграции, она с большим успехом исполняла главные партии в постановках М. М. Фокина, работая в составе парижской труппы «Русский балет» Сергея Дягилева. В конце 1920-х годов Тамара Платоновна была приглашена в Лондон, где начиная с 1930 года в течение 25 лет являлась вице-президентом Королевской академии танца.
Судьба дома № 6–8 на набережной Крюкова канала связана с еще одним известным именем – академика Дмитрия Васильевича Наливкина, выдающегося российского геолога, палеонтолога, снискавшего широкое признание среди ученых всего мира. Он много сделал для развития, а в ряде случаев и становления различных геологических дисциплин и в первую очередь стратиграфии, палеогеографии, учения о фациях, исторической геологии СССР, геологической картографии, геологии отдельных регионов – Урала, Средней Азии, Казахстана, Русской платформы, Кавказа и др. Ему мы обязаны открытиями крупнейших месторождений и целых районов распространения полезных ископаемых, в том числе бокситов на Урале, нефтегазоносных районов в Западном Предуралье и т. д. Огромный авторитет Д. Н. Наливкина позволил ему стать признанным руководителем больших коллективов геологов, занятых поиском месторождений полезных ископаемых.
В доме № 6–8 академик Д. В. Наливкин поселился в январе 1946 года, после окончания ремонта: в период блокады в здание попало несколько немецких снарядов. Знаменитый ученый прожил здесь 36 лет, до самой своей кончины в 1982 году.
Это всего лишь отдельные штрихи богатейшей истории старого доходного дома на набережной Крюкова канала, некогда принадлежавшего купцу второй гильдии и коломенскому домовладельцу А. М. Тупикову. Дом № 27/6-8, к сожалению, не входит в число памятников архитектуры, охраняемых государством, но его прошлое заслуживает внимания, ибо оно тесно связано с историей нашего города и его жителями – известнейшими деятелями отечественной культуры и науки.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.