Нечестивый альянс

Нечестивый альянс

Испания Карла V неизбежно должна была превратиться в основного противника турецкой империи. Она являлась одним из источников мощи германского императора, с войсками которого турки столкнулись при своем продвижении на Балканах, и главной силой среди христианских государств, противостоящих Оттоманской империи в Средиземном море. Вассалы Порты в Северной Африке - прежде всего Алжир и Триполи - существовали за счет нападений на испанские владения в Южной Италии и Сицилии, на испанские корабли. А порожденное конфликтом усилившееся преследование морисков и марра-нов в Испании вызвало новую волну эмиграции - и прежде всего во владения султана. Часть из эмигрантов сумела добиться влиятельного положения в Константинополе при дворе Сулеймана Великолепного и усердно подогревала там антииспанские настроения, которые, впрочем, и без того порождались самой сложившейся обстановкой и все больше влияли на планы турецкого падишаха1.

По существу, Порта угрожала не Западной Европе в целом, а определенным странам, и прежде всего владениям Габсбургов, поэтому объективно она была союзником для всех противодействующих Римской империи сил, и в первую очередь для лагеря Реформации. В знаменитых тезисах Лютера 1517 года (которые были осуждены папой в 1520 г.) 34-й тезис специально посвящен турецкой угрозе. В нем указывается, что сражаться с турками значило бы сопротивляться осуждению всевышним людских прегрешений и пороков. Этот же тезис Лютер защищал в 1520 и 1521 годах в своих возражениях на папскую буллу об отлучении его от церкви. Однако в конце 20-х годов высказывания Лютера приобретают совсем другой характер. В октябре 1529 года он уже заявлял: «Я буду до смерти бороться против турок и турецкого бога».

В чем же была причина полной перемены, которую претерпела позиция духовного вождя княжеской реформации? Изменилась международная ситуация. В 1517 году угроза нового турецкого похода на Венгрию и через нее - на Германию не казалась близкой. В турецкой экспансии преобладало средиземноморское направление, и здесь организация отпора была заботой папства - главного врага рождавшегося протестантизма. Борьба против турок должна была неизбежно принять характер борьбы против неверных под главенством папы - не удивительно, что.в сознании Лютера она казалась покушением на авторитет и повеления господни, тем более что церковная традиция учила: Атилла - «бич божий». (Между прочим отметим, что другие теологи шли дальше, пытаясь представить турецкое продвижение как исполнение предсказаний Даниила и других пророков Ветхого завета. Лютер возражал против таких истолкований Библии.)

В 1529 году после сражения при Мохаче началось нашествие на Австрию. Война против турок теперь должна была вестись под главенством императора, как раз в это время враждовавшего с римским престолом. Но одновременно не наступило - и не могло наступить - и прочное примирение Карла V с протестантскими князьями, чьим идеологом выступал Лютер. Его высказывания отражали опасение, что спор протестантских князей с императором приведет к постепенному завоеванию Германии турецкими полчищами, к победе ислама над христианством. Однако в тех же памфлетах, где Лютер призывал к единству против надвигавшихся турок, он неизменно напоминал, что с папой и доктринами Рима следует сражаться с такой же энергией, как против султана и мусульманской веры. Повторяя в своих сочинениях - вплоть до последнего из них, - что нашествие неверных - знак гнева божьего, наказание греховной Европы, что поэтому «турок - наш школьный учитель», Лютер призывал не впадать в отчаяние, пораженчество и покаянием заслужить прощение и избавление2.

Эразм Роттердамский расходился с Лютером в оценке оттоманской опасности, но считал, что успехи султана действительно являются следствием испорченности христианского общества и что изменения к лучшему могут завоевать ему уважение и дружбу грозного врага. Американский историк С. А. Фишер-Галати в специальной монографии «Оттоманский империализм и немецкий протестантизм. 1521 -1555» приходит к следующему выводу: «Протестанты с готовностью связали проблемы, возникшие для Габсбургов в результате прямой и косвенной оттоманской агрессии, со своей борьбой за существование, за консолидацию своих позиций и экспансию в Германии.,. Почти все главные уступки, вырванные у Габсбургов с 1526 года, были связаны с оттоманскими действиями в Восточной и Западной Европе, и во всех наиважнейших кампаниях лютеран за юридическое признание в Германии эксплуатировался нерешенный конфликт Габсбургов и Порты из-за Венгрии»3. (Венгерские магнаты-кальвинисты во второй половине XVII в. также обращались за помощью К туркам против Вены.)

Линия соприкосновения между двумя конфликтами прослеживается прежде всего в сфере финансов. Как раз злоупотребление папства денежными суммами, которые оно извлекало из различных стран под предлогом снаряжения нового крестового похода против турок, и послужила одним из главных поводов к началу Реформации в Германии. Император Карл V стал объединяющей силой в борьбе против турок и одновременно против реформа-ционного движения. Вместе с тем для того, чтобы выставить достаточно многочисленную армию, способную остановить турок, Карл нуждался в крупных денежных субсидиях, а добиться их от рейхстага, где было сильно влияние протестантских князей, оказалось невозможным без удовлетворения части их требований. В результате в период наибольшей опасности со стороны турок были сделаны наибольшие уступки протестантизму, от которых потом не удавалось отказаться. Турецкое нашествие в определенной мере способствовало тому, что утверждение протестантизма приняло необратимый характер.

На заседании рейхстага в Шпейере в 1526 году обсуждался вопрос об осуществлении утвержденного за пять лет до того, в 1521 году, но не претворенного в жизнь решения, ставившего Лютера как еретика вне закона. Однако и новый рейхстаг уклонился от реализации прежней резолюции: на Венгрию надвигались бесчисленные турецкие рати, и было невозможно допустить серьезный внутренний конфликт в Германии. Подобная же ситуация сложилась и в 1529 году во время осады турками Вены. После отступления армии Сулеймана Великолепного Карл попытался проводить более жесткую линию против протестантов. Результатом было создание Шмалькальденской лиги, главный организатор которой - князь Филипп Гессенский - явно строил свои расчеты с учетом возможности нового турецкого наступления. Ее не мог игнорировать и сам Карл V, писавший в июле 1531 года, что он вынужден будет, вероятно, пойти на соглашение с лютеранами. На протяжении ряда последующих лет сохранялась самая непосредственная связь между борьбой Карла против турок и против Шмалькальденской лиги - обострение одной приводило к ослаблению другой.

Но взаимосвязь между двумя конфликтами проявлялась не только в Германии. Германский император в качестве короля Испании был главной силой, противостоявшей туркам в Средиземноморском бассейне, и эта борьба требовала большого напряжения сил. Она, по существу, исключала возможность широкого использования ресурсов Испании и итальянских владений империи в борьбе против протестантской партии в Германии. К этому стоит добавить, что в завоеванных европейских странах Порта не только не мешала, а скорее способствовала существованию и развитию всех форм протестантизма среди христианского населения. А не будь турецкого завоевания - католическая контрреформация постаралась бы уничтожить все следы «ереси».

В целом в первые три - решающих для протестантизма - десятилетия он смог выиграть время для организации своих сил и консолидации своих рядов в огромной степени благодаря «турецкой угрозе». Иначе говоря, продолжавшиеся тщетные попытки решить вооруженным путем старый внутриреформационный конфликт с особой отчетливостью выявили невозможность военного решения нового, более фундаментального, межреформационного конфликта. Цели одного конфликта и далее постоянно вступали в противоречие с целями другого. Характерно, что иезуиты, правдами и неправдами устроившись в Константинополе, занялись не миссионерской проповедью, обращенной к неверным, а доносами султанским властям на проживавших в городе протестантов и православных греков. При этом иезуиты продолжали эту деятельность десятилетиями вплоть по крайней мере до середины XVII века4.