Александр Невский (1247–1263 годы)
Александр Невский (1247–1263 годы)
Ярослав, приехав на свой северо-восток после смерти Юрия, занялся уборкой трупов и собрал народ, чтобы утешить, так рассказывает нам Соловьев. Вопрос, почему же князь так опоздал, почему он не реагировал на отчаянные просьбы брата о помощи, историка не интересуют. Объяснить это выжидание можно одним только способом: Ярослав хотел, чтобы на его руках не было крови и в то же время он смог бы получить Владимирский стол. Случилось именно так, как он и рассчитывал: вернувшись, он нашел конкурентов убитыми, а жителей в панике. На этой основе можно было строить новую жизнь. Земли он распределил так: сам сел во Владимире, брату Святославу отдал Суздаль, другому, Ивану, – Стародуб северный, Переяславль оставил себе, а Ростов (старшую волость за Владимиром) – потомкам Константина: эти ростовские земли далее распределялись так – после смерти старшего Константиновича они перешли к сыновьям Василька. Далее Ярослав занялся налаживанием отношений с монголами. Соловьев оправдывает его действия такими словами:
«Татары оставляли в покое только те народы, которые признавали над собою власть их; противиться им не было средств у владимирского князя: мы видели, какой ужас напал на жителей при вести о вторичном появлении татар в русских пределах; надобно было покориться, надобно было изъявить эту покорность лично перед ханом, – и Ярослав отправился в Орду к Батыю, который раскинул стан свой на берегу Волги; Батый, по словам летописца, принял Ярослава с честию и, отпуская, сказал ему: „Будь ты старший между всеми князьями в русском народе “. Вслед за Ярославом отправились к Батыю и все родичи его, а сын великокняжеский, Константин, поехал дальше, к великому хану; но присутствием сына не удовольствовались: в 1245 году Константин возвратился в Русь, и отец его Ярослав должен был сам отправиться в Татарию, где в августе 1246 года был свидетелем воцарения Куюка, сына Угедеева».
Таким вот несложным маневром Ярослав получил от монгольского хана Гуюка ярлык на великое Владимирское княжение. По сути Ярослава мало интересовала судьба Руси. Русью для него были Владимирское княжество и прилегающие земли, которые никаким другим способом не удалось бы ввести в подчинение Владимиру. Основные соперники погибли при вторжении монголов, но дабы обезопаситься от их потомков и родичей, нужно было стать максимально лояльным новой, то есть монгольской, власти. Ярослав этого добился. Он даже провел первую всеобщую перепись русского населения:
«…прислали сюда баскаком одного сарацина, который у каждого отца семейства, имевшего трех сыновей, брал одного, захватил всех неженатых мужчин и женщин, не имевших законных мужей, также всех нищих, остальных же перечислил, по обычаю татарскому, и обложил данью: каждый человек мужского пола, какого бы возраста и состояния ни был, обязан был платить по меху медвежью, бобровому, соболиному, хорьковому и лисьему; кто не мог заплатить, того отводили в рабство».
Такая лояльность дорогого стоит. Однако все сложилось не совсем так, как князь рассчитывал. Почему-то при возвращении из Орды Ярослав умер. Ходили слухи, что его отравили, – в Орде это было делом обычным. Плано Карпини, тогда находившийся в Орде, считал, что смерть Ярослава была страннейшего свойства, якобы ее организовал сын Ярослава Александр, который мечтал занять место отца, и якобы в устранении Ярослава принимала участие ханша, которая тоже хотела посадить вместо Ярослава Александра, поскольку сразу после этой смерти она послала на Русь сказать княжичу, что пора ему принимать отцовское наследство, и пригласила для встречи в Орде, но Александр почему-то не поехал. Соловьев считал, что Плано Карпини был неправильно информирован.
«Догадка Плано Карпини о причине отравления Ярослава невероятна, – пишет он, – ибо смерть одного Ярослава не переменяла дел на севере, следовательно, не могла быть полезна для татар, которым надобно было истребить всех князей, для того чтоб свободно владеть Россиею. Известия наших летописей проливают новый, хотя не ясный свет на событие: по этим известиям, виною смерти Ярославовой была крамола его соотечественников, именно какого-то Федора Яруновича, который оклеветал великого князя; но трудно предположить, чтоб Ярунович действовал здесь лично от себя и для себя; гораздо легче подумать, что смерть Ярослава в Орде была явлением, одинаким со смертию других князей русских там же, была следствием наговора родичей, следствием родовых княжеских усобиц».
На самом деле эта смерть даже вследствие клеветы была выгодна именно Александру! А упомянутый Федор Ярунович очень уж подходит под описание новгородского боярина. Если учесть, что Александр Ярославич считался новгородским князем, вопросы отпадают сами собой.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.