Ярослав против Святополка

Ярослав против Святополка

Тут-то и выходит на сцену Ярослав, который претендовал на Киев и считал его своим. В Новгороде у Ярослава образовались свои проблемы: он не мог найти общего языка с призванными на помощь варягами, которые, очевидно, требовали оплаты, а не получив ее, стали грабить горожан. Горожане не стерпели и под водительством какого-то Парамона перебили часть военной силы. Ярослав вызнал зачинщиков, пригласил к себе… и перебил общим числом до тысячи человек. Тут – то и пришла весть от сестры Предславы, что отец умер в Берестове, а брат убил Бориса и Глеба. Ярослав тут же собрался в поход на Святополка.

«На другой день, – пишет летопись, – собрав остаток новгородцев, сказал Ярослав: „О милая моя дружина, которую я вчера перебил, а сегодня она оказалась нужна“. Утер слезы и обратился к ним на вече: „Отец мой умер, а Святополк сидит в Киеве и убивает братьев своих“. И сказали новгородцы: „Хотя, князь, и иссечены братья наши, – можем за тебя бороться!“ И собрал Ярослав тысячу варягов, а других воинов 40 ООО, и пошел на Святополка, призвав Бога в свидетели своей правды и сказав: „Не я начал избивать братьев моих, но он; да будет Бог мстителем за кровь братьев моих, потому что без вины пролил он праведную кровь Бориса и Глеба. Или же и мне то же сделать? Рассуди меня, Господи, по правде, да прекратятся злодеяния грешного“. И пошел на Святополка. Услышав же, что Ярослав идет, Святополк собрал бесчисленное количество воинов, русских и печенегов и вышел против него к Любечу на тот берег Днепра, а Ярослав был на этом. Пришел Ярослав на Святополка, и стали по обе стороны Днепра, и не решались ни эти на тех, ни те на этих, и стояли так три месяца друг против друга. И стал воевода Святополка, разъезжая по берегу, укорять новгородцев, говоря: „Что пришли с хромцом этим? Вы ведь плотники. Поставим вас хоромы наши рубить!“ Слыша это, сказали новгородцы Ярославу, что „завтра мы переправимся к нему; если кто не пойдет с нами, сами нападем на него“. Наступили уже заморозки, Святополк стоял между двумя озерами и всю ночь пил с дружиной своей. Ярослав же с утра, исполчив дружину свою, на рассвете переправился. И, высадившись на берег, оттолкнули ладьи от берега, и пошли друг против друга, и сошлись в схватке. Была сеча жестокая, и не могли из-за озера печенеги помочь; и прижали Святополка с дружиною к озеру, и вступили на лед, и подломился под ними лед, и стал одолевать Ярослав, видев же это, Святополк побежал, и одолел Ярослав. Святополк же бежал в Польшу, а Ярослав сел в Киеве на столе отцовском и дедовском. И было тогда Ярославу 28 лет. Ярослав пошел в Киев, и погорели церкви».

Последнюю фразу Соловьев не комментирует, но она весьма любопытна.

С чего бы это погорели церкви?

Не в силу ли того, что Ярославу пришлось брать Киев как вражеский город?

Киеву было суждено претерпеть еще немало бед. Ярослав его занял, но окончательно не смог утвердиться.

«Святополк был жив, и потому Ярослав не мог успокоиться», – просто говорит об этом историк. На самом деле Святополк по древнему родовому праву не претендовал на чужое, он обратился за помощью к Болеславу, чтобы получить стол, который принадлежал ему по праву старшинства. С точки зрения средневековой русской правовой нормы, узурпатором был вовсе не он, а Ярослав. И если Святополк опирался на силу тестя Болеслава, то Ярослав нашел себе опору во враге Болеслава – германском императоре Генрихе Втором. Впрочем, не удались ни первый поход Болеслава, ни второй поход Генриха. Генрих не только заключил мир с Болеславом, но и посоветовал ему остерегаться русского князя! В следующем походе против Ярослава Болеслав усилил свое войско немцами и венграми! Летопись так пишет об этом событии:

«Пришел Болеслав на Ярослава со Святополком и с поляками. Ярослав же, собрав русь, и варягов, и словен, пошел против Болеслава и Святополка и пришел к Волыню, и стали они по обеим сторонам реки Буга. И был у Ярослава кормилец и воевода, именем Буда, и стал он укорять Болеслава, говоря: „Проткнем тебе колом брюхо твое толстое“. Ибо был Болеслав велик и тяжек, так что и на коне не мог сидеть, но зато был умен. И сказал Болеслав дружине своей: „Если вас не унижает оскорбление это, то погибну один“. Сев на коня, въехал он в реку, а за ним воины его. Ярослав же не успел исполчиться, и победил Болеслав Ярослава. И убежал Ярослав с четырьмя мужами в Новгород, Болеслав же вступил в Киев со Святополком. И сказал Болеслав: „Разведите дружину мою по городам на покорм“; и было так. Ярослав же, прибежав в Новгород, хотел бежать за море, но посадник Константин, сын Добрыни, с новгородцами рассек ладьи Ярославовы, говоря: „Хотим и еще биться с Болеславом и со Святополком“. Стали собирать деньги от мужа по 4 куны, а от старост по 10 гривен, а от бояр по 18 гривен. И привели варягов, и дали им деньги, и собрал Ярослав воинов много. Когда же Болеслав сидел в Киеве, окаянный Святополк сказал: „Сколько есть поляков по городам, избивайте их“. И перебили поляков, Болеслав же побежал из Киева, забрав богатства, и бояр Ярославовых, и сестер его, а Настаса – попа Десятинной церкви – приставил к этим богатствам, ибо тот обманом вкрался ему в доверие. И людей множество увел с собою, и города Червенские забрал себе, и пришел в свою землю. Святополк же стал княжить в Киеве. И пошел Ярослав на Святополка, и бежал Святополк к печенегам».

Так что победить Святополка помогла Ярославу ненависть киевлян к иноземцам. Досадно было, конечно, что Болеславу достались червенские города. С этого момента червенские города стали камнем преткновения между русскими князьями и Польшей, они постоянно переходили из рук в руки. Святополк пробовал еще раз вернуть себе Киев, но так и не смог. Даже печенеги, с которыми он вступил в союз, не отвоевали ему отцовского стола. Судьба Святополка известна плохо: по одним сведениям —

«…Святополк бежал в пограничный польский город Брест, где, вероятно, умер от ран, полученных в битве; по скандинавским преданиям, он пал от руки варяга Эймунда, служившего в войске Ярослава, а по русским – погиб злою смертию в пустыне между Польшею и Богемиею».

Соловьев приводит все версии, но правды не знает никто.

Я склоняюсь к скандинавской, потому как подослать убийцу – это было очень даже в характере Ярослава.