Глава 2 ПЛАН «ГЕЛЬБ» И ОПЕРАЦИЯ «ВЕЗЕРЮБУНГ»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 2

ПЛАН «ГЕЛЬБ» И ОПЕРАЦИЯ «ВЕЗЕРЮБУНГ»

27 сентября 1939 года, в день, когда безусловной капитуляцией Варшавы завершилась Польская кампания, Гитлер собрал в берлинской рейхсканцелярии главнокомандующих видами войск вермахта и их начальников штабов. Верховный главнокомандующий вермахтом после краткого изложения своего понимания политической и военной обстановки сообщил им о своем решении перейти в этом же году, причем как можно скорее, в наступление на Западном фронте. Это неожиданное и очень серьезное решение он мотивировал превосходством, которое немецкая армия, и прежде всего люфтваффе, судя по всему, имеет над неготовым к началу операций западным противником. Гитлер также выразил убеждение, что народный подъем в Германии обеспечит ей преимущество перед Францией с ее внутриполитической разобщенностью и недостаточной подготовленностью в военном отношении. Относительно способа ведения операций он сказал, что снова, как и в начале Первой мировой войны, наступление будет вестись через Бельгию и, по крайней мере, южную часть Голландии, но не повторяя при этом так называемый «план Шлифена»[15]. Армия ударит под сильным прикрытием южного фланга в направлении западо-северо-запад, чтобы захватить побережье Английского канала. Бельгийский нейтралитет, который фюрер только месяцем раньше обязался уважать[16], он назвал неискренним. Это доказывает, сказал он, одностороннее, направленное против Германии укрепление, которое в районе Льежа и на Альберт-канале до последнего времени существенно усиливалось, в то время как западная граница Бельгии, как и прежде, полностью открыта. Исходя из того, что за западной границей Бельгии, как уже установлено, собраны крупные французские силы, среди которых имеются моторизованные дивизии и переправленные на континент британские войска, Гитлер не сомневался, что Бельгия готова разрешить этим войскам в удобный момент проход через свою территорию, о чем, вероятнее всего, существует договоренность с западными державами. Голландскому правительству он хотел своевременно доказать неизбежность затрагивающих территорию страны военных мер. Фюрер завершил свою речь поручением главнокомандующему сухопутными силами в кратчайший срок сообщить ему, когда может быть завершено стратегическое сосредоточение и развертывание сил на западе, чтобы он отдал приказ о начале наступления.

Мысль о большом наступлении на западе, судя по всему, пришла к Гитлеру непосредственно после завершения основных операций в Польше под впечатлением их неожиданно быстрого и блестящего успеха. Ибо уже 20 сентября генерал-полковник Кейтель сообщил в конфиденциальной беседе начальнику отдела обороны страны полковнику Варлимонту, что фюрер выразил намерение немедленно перейти в наступление на Западном фронте, если после окончания Польской кампании не представится возможность прийти к соглашению с Англией. Бросается в глаза, что Гитлер принял такое важное, воистину судьбоносное решение единолично, предварительно не посоветовавшись с ответственными главнокомандующими вермахта, в первую очередь с главнокомандующим сухопутными силами. Да и 27 сентября он уклонился от обсуждения с ними планов предстоящей операции.

О предположительных мотивах такого своеобразного поведения генерал-полковник Кейтель имел беседу с полковником Варлимонтом. Существенную причину он видел в том, что Гитлер, как уже было давно известно, не был согласен с командованием сухопутных сил (ОКХ) по вопросу о предстоящем наступлении на Францию. Прежний начальник Генерального штаба, генерал артиллерии Бек еще в начале лета 1938 года высказал свое мнение о том, что немецкий вермахт в случае войны на два фронта – против Чехословакии и Франции – еще долгие годы не будет способен к длительной обороне против нападения французов. Расхождение позиций Гитлера и высокопоставленных чинов в сухопутных силах проявилось и в том, что строительство Западного вала под руководством ОКХ растянулось больше чем на десятилетие. Такие сроки были не по нраву Гитлеру и никак не совмещались с его внешнеполитическими планами. Поэтому он, как только осенью 1938 го да узнал об этом, недолго думая передал строительство доктору Тодту, генеральному инспектору строительных работ, и его организации, освободив от него генерала Ферстера. Даже ошеломляющий успех Польской кампании не поколебал убеждения руководящих лиц в армии, что по отношению к Франции пока вопрос ставится только об обороне. В соответствии с этой установкой даже было разработано распоряжение о преобразовании действующих на фронте дивизий в позиционные, о чем Гитлер заблаговременно узнал, возможно, благодаря рейхсфюреру СС, который одновременно был занят диспозицией дивизий СС и полицейских подразделений.

Это распоряжение было связано с оперативным исследованием будущего военных действий на Западе, которым занимался и 24 сентября завершил первый обер-квартимейстер Генерального штаба сухопутных войск генерал пехоты Генрих фон Штюльпнагель, о чем он на следующий день в конфиденциальном порядке сообщил полковнику Варлимонту, который хотел иметь собственную информацию о планах сухопутных сил. Исследование привело к выводу, что немецкая армия на Западе пока не способна перейти в наступление против французского укрепленного фронта, главным образом из-за нехватки боеприпасов и средств нападения на долговременные укрепления – тяжелых и сверхтяжелых танков и артиллерии. Решающих перемен – так было сказано в исследовании – можно было ожидать не раньше весны 1942 года. Только к этому времени можно было рассчитывать на успешное наступление против укрепленного фронта французов. Для обоснования этого мнения, в частности, указывалось на то, что тяжелые танки, вследствие слишком сильной нагрузки в кампании против Польши, временно не могли быть использованы, поскольку сначала должны быть капитально отремонтированы. Также указывалось, что снабжение новыми тяжелыми танками пока еще недостаточное, а легкие танки доказали свою неэффективность и поэтому для участия в большом наступлении на западе в расчет приниматься вообще не могут. Что касается ситуации с боеприпасами, она уже на протяжении длительного времени может рассматриваться только как неблагоприятная, причем реальные сражения в Польше целиком и полностью подтвердили рассчитанные армией потребности. Возможность обойти французские укрепления посредством прохода войск через Голландию и Бельгию вообще не рассматривалась, поскольку немецкое правительство незадолго до этого гарантировало этим странам уважение их нейтралитета. В беседе с обер-квартирмейстером полковник Варлимонт осторожно спросил, как Генеральный штаб относится к наступлению с ограниченной целью – улучшению условий для ПВО Рурской области. Генерал фон Штюльпнагель ответил, что армия, безусловно, может выйти на линию Иссель – Маас в Голландии, а к наступлению на бельгийские позиции на каналах долговременные укрепления еще не готовы. Полковник Варлимонт, принимая во внимание наложенный на него генерал-полковником Кейтелем обет молчания относительно планов фюрера, своего мнения об упомянутом выше исследовании не высказывал.

Об этом исследовании Гитлер до 27 сентября, несомненно, не имел сведений. Но и без того он, как уже говорилось, был осведомлен относительно позиции сухопутных войск в вопросе о наступлении на западные державы. Поэтому он вполне мог предвидеть, что его новый план не встретит понимания у ОКХ. А поскольку он все же твердо решил претворить его в жизнь, если Англия не проявит готовность к диалогу, то ему вполне могло показаться излишним и бесцельным обсуждать свои планы с командованием сухопутных сил до их открытого объявления.

Совсем другое объяснение странному поведению фюрера дал генерал-полковник Кейтель. 22 сентября прежний главнокомандующий сухопутными силами генерал-полковник барон фон Фрич погиб в боях под Варшавой[17]. В приказе по армии генерал-полковник фон Браухич выразил глубокое уважение истинному солдату и благородному человеку и подчеркнул большие заслуги павшего в деле создания новой армии. Однако тем самым он вызвал большое недовольство фюрера. Гитлер не мог простить генерал-полковнику Фричу и после смерти, что тот с 1934 года, как главком сухопутными войсками, противился его масштабным планам строительства вермахта и постоянно предостерегал от необдуманных политических шагов. Фрич вполне обоснованно считал, что поспешное вооружение вермахта не создаст полезный инструмент для ведения вой ны, а выбранный внешнеполитический курс заведет рейх во Вторую мировую войну, в которой немецкий народ, по глубочайшему убеждению генерал-полковника, выстоять не сможет. В конце января 1938 года Гитлер снял с должности нежелательного и неудобного советчика, в котором он видел личного врага и препятствие в своем продвижении к цели. На свет божий были извлечены показания некоего неоднократно судимого свидетеля, согласно которым Фрич был обвинен в моральной нечистоплотности и поспешно снят со своего поста. Фрич потребовал разбирательства в офицерском суде чести и был полностью оправдан. Только тогда Гитлер был вынужден реабилитировать несправед ливо обвиненного и восстановить его в армии, назначив командиром артиллерийского полка[18]. Но он продолжал ненавидеть Фрича, что доказал год спустя – незадолго до начала войны. Тогда Гитлер обдумывал возможность на значения командующим сухопутными войсками бывшего военного министра генерал-фельдмаршала фон Бломберга, который в январе 1938 года был снят с должности из-за женитьбы на женщине с сомнительным прошлым[19]. На это шеф ОКВ возразил, что тогда аналогичный поворот в карьере должен быть разрешен и генерал-полковнику Фричу. Поскольку ответственность за его сопротивление планам фюрера в первую очередь все-таки должен был нести генерал-фельдмаршал фон Бломберг, тогда командовавший вермахтом, Гитлер тотчас отказался от своих планов. Он ни при каких обстоятельствах не желал снова видеть рядом с собой фон Фрича.

То, что главнокомандующий сухопутными войсками теперь рискнул прославлять этого человека в упомянутом выше приказе, снова пробудило глубоко укоренившееся и лишь слегка ослабевшее после победоносной кампании в Польше убеждение Гитлера в реакционности армейского генералитета и значительно ухудшило его отношение к генерал-полковнику фон Браухичу. В установившихся с тех пор натянутых отношениях, по мнению шефа ОКВ, и была причина того, что Гитлер при обнародовании своего нового наступательного плана 27 сентября в рейхсканцелярии вообще не дал слова главнокомандующим вермахта. Они молчали и разошлись в подавленном настроении – об этом рассказал полковник Варлимонт, который тогда исполнял обязанности задержавшегося в Польше начальника управления оперативного руководства генерала Йодля и находился среди участников.

Двумя неделями позже – 10 октября – Гитлер зачитал главнокомандующему и начальнику Генерального штаба сухопутных сил составленную им лично памятную записку, в которой он еще раз обосновывал свое решение как можно скорее начать наступление на западе, если мирное предложение, выдвинутое им в своей речи в рейхстаге 6 октября, будет отклонено Великобританией. В качестве нового аргумента он указал на то, что только таким наступлением можно склонить Италию к вступлению в войну на стороне Германии. Цель операции он видел прежде всего в том, чтобы вынудить французов и англичан вступить в открытое сражение, поскольку именно в нем должно наглядно проявиться превосходство немцев в вооружении, подготовке и командовании. Гитлер был твердо убежден, как и было сказано в записке, что может быть достигнут решающий успех, если люди будут действовать в полную силу. Для этого следует привлечь все пригодные для этого соединения, оставив на востоке как можно меньше сил. Но прежде всего необходимо как можно скорее подготовить к использованию танковые и моторизованные дивизии, ибо без них наступление невозможно. Естественно, о наступлении может идти речь, только когда погодные условия позволят немецкой авиации нанести внезапный удар. В противном случае его следует перенести на более благоприятное время года. Также немецкая западная армия должна находиться в готовности немедленно перейти в наступление, чтобы создать гласис[20] для ПВО Рурской области, если какие-либо англофранцузские силы неожиданно вступят в Бельгию и Голландию[21].

Выраженные здесь мысли и рассуждения Гитлера от 27 сентября нашли свое отражение в директиве № 6 на ведение военных действий, датированной 9 октября. В ней сказано следующее:

1. Следует признать, что Англия, а по ее примеру и Франция не желают окончания войны, поэтому я решил, не теряя больше времени, перейти к активным наступательным действиям.

2. Дальнейшее промедление не только повлечет за собой прекращение бельгийского и, вероятно, голландского нейтралитета, чем не преминут воспользоваться союзники, но и дальнейшее наращивание военной мощи противника, что подорвет веру нейтральных государств в окончательную победу Германии и значительно усложнит вступление в войну Италии, как полноценного союзника.

3. Для дальнейшего ведения военных действий приказываю:

а) на северном фланге Западного фронта подготовить наступление через территории Люксембурга, Бельгии и Голландии. Наступать необходимо как можно большими силами и как можно скорее;

б) цель этой операции – уничтожить по возможности большие объединения французской армии и союзников, находящихся на ее стороне, и одновременно захватить как можно больше территории Голландии, Бельгии и Северной Франции, чтобы создать плацдарм для успешного ведения воздушной и морской войны против Англии и расширить буферную зону жизненно важной Рурской области;

в) время начала наступления зависит от готовности к действиям танковых и моторизованных соединений, достижение которого следует ускорить путем максимального напряжения всех сил, и от существующих и ожидаемых погодных условий.

4. Люфтваффе препятствуют действиям англо-французских сил против нашей армии и непосредственно поддерживают, насколько это необходимо, ее продвижение вперед. При этом очень важно сдерживать действия англо-французских военно-воздушных сил и высадку англичан в Бельгии и Голландии.

5. Военно-морские силы делают все возможное, чтобы на протяжении всего наступления напрямую или косвенно поддерживать операции сухопутных войск и люфтваффе.

6. Наряду с этими приготовлениями к планомерному началу наступления на западе сухопутные силы и люфтваффе должны быть готовы в любое время выступить навстречу англо-французскому вторжению в Бельгию и встретить его на бельгийской территории, заняв западное морское побережье Голландии.

7. Маскировка приготовлений должна вестись таким образом, чтобы речь могла идти только о мерах предосторожности против угрожающего скопления французских и английских сил на франко-люксембургской и франко-бельгийской границе.

8. Я прошу господ главнокомандующих представить мне как можно скорее свои планы на основании этой директивы и постоянно докладывать мне через ОКВ о ходе приготовлений.

Первое совещание в ОКВ о планах армии и состоянии дел по подготовке к началу наступления последовало 15 октября в обстоятельном обсуждении с начальником Генерального штаба сухопутных сил генералом Йодлем. При этом генерал Гальдер высказался против наступления, и прежде всего против его проведения в текущем году. Начальник управления оперативного руководства после беседы записал в своем дневнике: «Мы выиграем эту войну (при этом, вероятно, имелись в виду планируемая кампания против западных держав), даже если он (Гальдер) стократ будет возражать доктрине Генерального штаба, потому что мы имеем лучшие войска, лучшее вооружение, лучшие нервы и целеустремленное командование».

На следующий день Гитлер в короткой беседе сообщил главнокомандующему сухопутными войсками, что надеется на примирительную позицию Великобритании. Ответ Чемберлена на его мирное предложение[22] убедил фюрера в том, что с англичанами можно будет говорить только после их тяжелого военного поражения. Необходимо начать наступление, и чем раньше, тем лучше. В качестве самой ранней даты Гитлер назначил день между 15 и 20 октября, после того как генерал Браухич ему сообщил, что раньше танковые и моторизованные дивизии подготовлены не будут. На следующий день выяснилось, что пополнение пяти действующих танковых дивизий и созданной перед началом войны 10-й танковой дивизии, так же как и предпринятое после завершения Польской кампании перевооружение четырех легких танковых дивизий в среднетанковые, может быть завершено к 10 ноября. В этот день будут готовы также моторизованные соединения, за исключением отдельных единиц. Поэтому Гитлер 22 октября назначил начало наступления на 12 ноября. За эту дату он держался упорно, хотя генерал-полковник фон Браухич и генерал Гальдер указывали на то, что подготовка армии еще не завершена. Они возражали и на совещании у Гитлера 27 октября. Окончательное решение по поводу того, останется ли этот срок, Гитлер хотел принять за семь дней до его наступления, то есть 5 ноября – такой длительный «разбег» нужен был главному командованию сухопутных войск для подвода атакующих соединений к границам рейха, поскольку это, из соображений секретности, делалось в последний момент.

В беседе 27 сентября генерал-полковник фон Браухич, которого поддержал начальник Генерального штаба, предложил фюреру перенести наступление на время года с более благоприятными погодными условиями. Аналогичное предложение сделал генерал-полковник фон Рейхенау двумя днями раньше при обсуждении в рейхсканцелярии, в котором также участвовали генерал-полковники фон Бок и фон Клюге[23], вместе с главнокомандующим сухопутными силами и начальником Генерального штаба. Судя по всему, его к этому подтолкнул фон Браухич, который верил, что если вообще кто-то способен отговорить фюрера от претворения в жизнь этого плана наступления, то только генерал-полковник фон Рейхенау, о котором фюрер был очень высокого мнения. Рейхенау, чтобы подчеркнуть свои слова, указал на то, что при переносе начала наступления на весну будущего года зимние месяцы можно использовать для того, чтобы устранить недостаточность подготовки в резервных дивизиях и «спаять» неподготовленные дивизии четвертой волны. Гитлер эти аргументы не проигнорировал, но возразил, что таким образом западные державы получат время для укрепления своих сил, вполне могут войти в Голландию и Бельгию и добраться до Мааса. Короче говоря, и эта попытка склонить Гитлера, по крайней мере, отодвинуть дату начала наступления потерпела неудачу.

Впрочем, генерал-полковник фон Браухич до того момента воздерживался докладывать свое мнение о возможности и шансах на успех наступления против западных держав, как оно нашло отражение в упомянутой памятной записке генерала Штюльпнагеля, хотя его разделяли коллеги в командовании и генералитет армии. Учитывая решительность, которую Гитлер всегда выставлял напоказ, и существующую в отношениях напряженность, которая никак не ослабевала, он, вероятно, посчитал бессмысленным и психологически неправильным приводить все свои возражения против плана Верховного главнокомандующего. Очевидно, он, наоборот, считал целесообразным сформировать у фюрера впечатление, что главное командование сухопутных войск рвется сделать все возможное, чтобы преодолеть трудности, связанные со скорым наступлением. Очевидно, он хотел сначала создать благоприятную атмосферу, чтобы потом иметь больше шансов на успех, выступая против решений Гитлера. К тому же он надеялся, что вести наступление поздней осенью и зимой не позволит погода. Однако, после того как все намеки на неблагоприятные погодные условия остались бесплодными и Гитлер, сохраняя твердую решимость, назначил дату начала наступления, генерал-полковник фон Браухич понял, что дальше тянуть нельзя и необходимо высказать все причины, препятствующие военной кампании.

5 ноября, то есть в день, когда Гитлер должен был принять окончательное решение, начнется ли большое наступление 12 ноября, фон Браухич в середине дня отправился в рейхсканцелярию и попросил фюрера уделить ему время для беседы с глазу на глаз. В упомянутой беседе главнокомандующий сухопутными войсками огласил написанный собственноручно меморандум, в котором обобщил все причины, которые, по его мнению, говорят против предстоящего наступления. Свою позицию он обсудил во время недавней остановки на Западном фронте с подчиненными ему командующими. Оказалось, что они его целиком и полностью разделяют. (Все это поведал генерал-полковник Кейтель, которого спустя полчаса после этого разговора вызвал к себе Гитлер, начальнику отдела обороны страны тремя днями позже.) Среди прочих причин особенно подчеркивалось, что немецкой пехоте во время кампании против Польши не был свойствен высокий наступательный дух, как это было во время Первой мировой войны, даже имели место случаи нарушения воинской дисциплины, и было высказано опасение, что армии не хватает внутренней готовности, чтобы вынести чудовищные нагрузки, которые, безусловно, будут сопутствовать наступательным операциям против западных держав. В этом месте Гитлер прервал чтение меморандума, исполненный праведного негодования по поводу утверждений, которые, по его мнению, были направлены против национал-социалистического воспитания. Он потребовал, чтобы ему немедленно назвали соединения, о которых идет речь. По его словам, он желал тем же вечером направиться туда и оказать влияние на людей личным обращением. Поскольку генерал-полковник фон Браухич этого сделать не мог, Гитлер не захотел его дальше слушать и отослал в весьма резкой форме.

После отбытия генерал-полковника начальник ОКВ высказал предположение, что недостаточный боевой дух и случаи нарушения воинской дисциплины, возможно, могли иметь место среди призывников старшего возраста, которые участвовали в Первой мировой войне. На это Гитлер возразил, придя в еще большее возбуждение, что он уже давно настаивает, чтобы призывники среднего возраста – так называемый белый блок[24] – получали хотя бы минимальную подготовку. Но этой идее, как и всем его на редкость предусмотрительным планам, неизменно противился человек, которого почитала вся армия, и сверх всякой меры хвалил генерал-полковник фон Браухич – генерал-полковник фон Фрич. Из этого шеф ОКВ сделал вывод, что и без того существовавшая неприязнь между Гитлером и Браухичем из-за прочтения меморандума еще больше обострилась и в конце концов приведет к разрыву. И действительно, Гитлер в течение долгого времени не принимал главнокомандующего сухопутными силами, хотя тот уже через несколько часов после встречи прислал ему обширные материалы, подтверждающие все сказанное.

Занятые столкновением и последующими разборками Гитлер и Кейтель совершенно забыли, что в этот день не позднее 13.00 следовало принять решение, начнется наступление на западе 12 ноября или нет. Полковник Варлимонт, который, замещая приболевшего генерала Йодля, прибыл в рейхсканцелярию, чтобы дождаться этого решения, после того как установленный срок истек, обратился к начальнику Генштаба вермахта с вопросом, как насчет отсрочки. Тот немедленно отправился к Гитлеру и уже через несколько минут вышел с готовым решением – условный сигнал должен быть дан. Скорость, с которой, словно между делом, было принято такое крайне сложное, чреватое тяжелейшими последствиями решение, после того как главнокомандующий сухопутными войсками высказал обоснованные опасения, не может не удивить. Она заставляет предположить, что решение было принято вовсе не путем вдумчивого, с пониманием собственной ответственности взвешивания всех за и против. Его принятие подхлестнула острая неприязнь к командованию сухопутными войсками и непреодолимое стремление демонической воли подчинять себе. Вскоре после этого полковник Варлимонт передал по телефону в оперативный отдел Генерального штаба армии условный сигнал. Старший офицер отдела подполковник Хойзингер, который в тот день заменял отсутствовавшего начальника отдела полковника фон Грейфенберга, возразил, что это, должно быть, недоразумение. Главнокомандующий сухопутными силами только что лично доложил фюреру в рейхсканцелярии все основания, говорящие против такого решения. Начальник отдела обороны страны мог ответить ему только то, что доклад генерал-полковника фон Браухича был преждевременно прерван и, очевидно, на решение никак не повлиял. Подполковник Хойзингер попросил письменное подтверждение, которое поступило ему во второй половине дня.

Однако приказ о начале операции двумя днями позже был отменен из-за крайне неблагоприятного прогноза погоды. И все же Гитлер не отказался от намерения как можно скорее начать наступление, а только впоследствии перенес его на несколько дней, хотя погода нисколько не улучшилась, и даже в Западной Германии с весьма мягким климатом зима в том году установилась необычайно рано. Для метеорологов была организована специальная служба связи с участием армии и люфтваффе, и Гитлер лично получал ежедневные доклады от руководства метеослужбы авиации метеорологии. Вместе с тем его неослабевающее недоверие к армейским генералам проявилось еще сильнее: он оставлял без внимания сводки погоды из районов сосредоточения сухопутных сил, поскольку был склонен думать, что их специально составляют неблагоприятными, чтобы избежать начала боевых действий.

О своем высказанном в беседе с генерал-полковником фон Браухичем 5 ноября намерении лично повлиять на войска, в которых в кампании против Польши допускались нарушения воинской дисциплины и не демонстрировался высокий боевой дух, Гитлер, получив подробное сообщение ОКХ, больше не заговаривал. Вместо этого он собрал 23 ноября в полдень у себя в рейхсканцелярии командующих и начальников штабов сухопутных войск, групп армий и армий, а также и некоторых пожилых офицеров Генерального штаба[25]. Перед ними фюрер произнес многочасовую речь, в которой показал, как он принимал решения, вопреки всем предсказывавшим несчастья пророкам, и постоянно вел рейх от успеха к успеху. Далее он указал на то, что Германия еще никогда не находилась в таком благоприятном с военной точки зрения положении, как после разгрома Польши, – ей предстоит война только на одном фронте. Гитлер выразил твердую уверенность в том, что немецкая армия, несмотря на многочисленные сомнения в ее внутренней ценности, не так давно высказанные ему, была и остается лучшей в мире и при хорошем командовании может справиться с любыми задачами. Он громко возвестил, что безоговорочно решил как можно скорее начать наступление на западе, ибо хочет при любых обстоятельствах помешать французам и англичанам опередить его в захвате Бельгии и Голландии. И если это произойдет, Рурская область окажется под угрозой, а без нее войну не удастся довести до победного конца. В конце своей речи Гитлер заверил, что шанс на решающий успех чрезвычайно велик, но для его достижения необходимо, чтобы все вооруженные силы были исполнены непоколебимой волей к победе.

В декабре наступление снова пришлось перенести, потому что сильный мороз и обильные снегопады крайне осложнили передвижение по дорогам в районе операции и сделали невозможным активное участие люфтваффе. На Рождество Гитлер согласился с некоторым ослаблением боевой готовности, так что настрадавшиеся от немилостей погоды и измученные постоянным напряжением войска получили небольшую передышку, а кое-кто смог даже съездить в отпуск. 10 января наконец наступил момент для принятия положительного решения. Главнокомандующий люфтваффе сообщил фюреру, что начиная с 15-го в течение 10 – 12 дней ожидается хорошая погода и 10 – 12 градусов мороза. На основании этого Гитлер назначил начало наступления на 8.16 17 января. Но уже через три дня после этого он был вынужден остановить начавшиеся передвижения войск и вновь перенести дату принятия решения – на этот раз на 15 января. В этот день метеорологи без особой уверенности предсказали наступление скорого более или менее продолжительного периода хорошей погоды. Но теперь Гитлер воздержался от установления точной даты начала наступления, предусматривая его перенос на раннюю весну. Однако он приказал поддерживать постоянную боевую готовность в войсках, чтобы иметь возможность воспользоваться благоприятными погодными условиями и дать отпор противнику, если он неожиданно вступит в Бельгию или Голландию.

Через некоторое время Гитлер существенно изменил свою позицию относительно постоянной боевой готовности наступательных войск. Теперь он делал основной упор на соблюдение секретности. Оказалось, что противник располагает довольно-таки точными данными о последнем сроке начала наступления. Это могло произойти из-за передвижений войск, которые велись более или менее открыто, но, возможно, причиной явилось событие, имевшее место 10 января. В тот день в районе Мехелена на территории Бельгии в 13 километрах к северу от Маастрихта совершил вынужденную посадку немецкий самолет с двумя майорами люфтваффе. Оба офицера утром вылетели из Мюнстера в Кельн, но в плохих погодных условиях сбились с курса. У них было с собой много важных документов, в том числе секретные, касающиеся использования парашютистов и десантных войск в запланированном наступлении, и было сомнительно, что офицеры успели их уничтожить раньше, чем были взяты бельгийскими военными. Хотя военно-воздушный атташе Германии в Брюсселе генерал Веннингер, который получил доступ к интернированным летчикам и прибыл для доклада в Берлин, 13 января сообщил фюреру, что большинство секретных документов уничтожено огнем, из появившейся в следующие дни информации следовало, что бельгийцы и голландцы начиная с ночи на 14 января стали отзывать отпускников и принимать другие меры по повышению своей обороноспособности. Судя по масштабу проводимых мероприятий, в руки бельгийцев попало больше материалов, чем первоначально считалось, и они содержали важные сведения относительно планов немцев. Но конечно, противник мог получить сведения о предстоящей операции немцев и из других источников. В любом случае противник был предупрежден, и требуемую внезапность теперь обеспечить было невозможно, поскольку до приказа о начале наступления оставалось только семь дней. Поэтому Гитлер решил действовать иначе. Он захотел создать у противника впечатление, что наступление может начаться в любой день, чтобы тот находился в неопределенности, а значит, в постоянном напряжении. Для этого танки и моторизованные формирования, которые до сих пор из соображений секретности оставались восточнее Рейна, чтобы только после получения приказа о начале наступления выдвинуться на исходные позиции западнее Рейна, теперь были размещены непосредственно за первой линией пехотных дивизий. Таким образом, в течение сокращенного на 24 часа срока до начала атаки не предстояло никаких больших передвижений войск и железнодорожных перевозок. А пехотные дивизии второй и третьей волны должны были отойти за Рейн и начать движение только с началом всеобщего наступления. Из массового развертывания получилось «текучее», постепенное. Здесь было еще одно преимущество: некоторое количество резервных дивизий, еще не вполне «сколоченных», тем временем смогли устранить недостатки в своей боевой подготовке на учебных плацах. Для гарантированного обеспечения секретности Гитлер отныне посвящал в свои планы только крайне ограниченный круг лиц, и в ОКВ и высших командных инстанциях частей вермахта отдельные офицеры знали только то, что им было необходимо для несения службы.

Занятие новых позиций сделало необходимой перегруппировку сил, что на длительное время ограничило готовность армии к наступлению 20 января. Гитлер на совещании с главнокомандующими сухопутными войсками и люфтваффе и их начальниками Генеральных штабов разъяснил, что наступление, вероятно, не начнется раньше марта, но части вермахта должны находиться в постоянной готовности как можно скорее отразить англо-французское вторжение в Бельгию, если оно последует. Впрочем, в это время Гитлера больше занимали другие планы, которые были непосредственно связаны с недавними политическими событиями в Скандинавии.

После вмешательства Советского Союза в кампанию против Польши и включения территории Восточной Польши в СССР Сталин вступил в переговоры с прибалтийскими государствами, имея целью обеспечить более широкий выход к Балтийскому морю. Они проходили с 28 сентября до 5 октября 1939 года и завершились подписанием пактов с Латвией и Эстонией. Эти документы давали Советскому Союзу право строить военно-морские базы и аэродромы на эстонских островах Эзель и Даго, так же как и в балтийском порту Палдиски и латвийских гаванях Либау и Виндау, и держать там ограниченный контингент наземных и военно-воздушных сил. Кроме того, на побережье между Либау и Рижским заливом могли быть установлены береговые батареи. Пакт с Литвой, начавший действовать 10 октября, давал Советскому Союзу ряд военных баз в обмен на возврат Литве территории Виленской области.

С Финляндией в начале октября начались переговоры о переносе финской границы на Карельском перешейке для обеспечения безопасности Ленинграда, уступке ряда финских островов в Финском заливе и сдаче в аренду финской части полуострова Рыбачий с гаванью Петсамо. Также речь шла о строительстве советской военно-морской и военно-воздушной базы на Ханко. Вместе с расположенными напротив балтийским портом Палдиски и островом Даго она преграждала вход в Финский залив, а доступ в Балтийское море оставался открытым. Поскольку на этих переговорах, которые с самого начала шли очень тяжело, соглашение достигнуто не было, Советский Союз после расторжения существовавшего с 1932 года между двумя государствами договора о ненападении и разрыва дипломатических отношений начал военные действия на Карельском перешейке. Финляндия обратилась в Лигу Наций, которая призвала всех своих членов оказывать всяческую помощь подвергшейся агрессии стране. Советский Союз был исключен из Лиги Наций.

Гитлер с самого начала советско-финской войны следил за ее ходом с большой тревогой из-за возможности вмешательства западных держав на стороне Финляндии. Можно было с полной уверенностью утверждать, что требования отправки туда союзнического экспедиционного корпуса все настойчивее звучали в прессе и во французском парламенте, но ей будет предшествовать занятие англичанами северонорвежских портов, прежде всего Нарвика, через который шел вывоз жизненно важной для Германии шведской железной руды. В этом Гитлер, как и гроссадмирал Редер, также видел большую опасность для ведения Германией военных действий, потому что англичане не только перекроют поток руды, но и смогут контролировать морские пути в Балтийское море и со скандинавских аэродромов получат возможность использовать свои военно-воздушные силы над Балтийским морем и прилегающими территориями. С другой стороны, гроссадмирал Редер неоднократно указывал фюреру на большие преимущества ведения морской и воздушной войны против Великобритании, которую принесло бы занятие Германией побережья Норвегии. В декабре в Берлин прибыл лидер радикальной национал-социалистической партии Норвегии Видкун Квислинг, ранее бывший военным министром. После прошедших ранее переговоров с рейхслейтером Розенбергом и главнокомандующим кригсмарине он твердо обещал Гитлеру в длительной беседе, имевшей место 13 декабря, полную политическую поддержку при высадке в Норвегии. Фюрер в тот же день поручил управлению оперативного руководства проработать вопрос высадки в Норвегии.

Результат проведенного отделом обороны страны исследования был изложен в пояснительной записке, переданной Гитлеру в середине января. Фюрер принял решение как можно скорее осуществить неожиданный захват главных норвежских портов, а для обеспечения тыловых связей одновременно оккупировать Данию. Руководство дальнейшими подготовительными работами он поручил генерал-полковнику Кейтелю. Был создан небольшой штаб, состоящий из штабных офицеров всех трех видов войск вермахта, который 5 февраля собрался в ОКВ и разработал суть будущей операции. Новая операция получила кодовое название «Везерюбунг».

Учитывая незначительные военно-морские силы, которыми располагала Германия, Гитлер принял в высшей степени смелое, даже, пожалуй, отчаянное решение. Он, как и гроссадмирал Редер, отчетливо понимал, что с такой операцией связан огромный риск полной потери немецкого военного флота, в то время как флоту метрополии, учитывая его количество, ничего подобного не грозило. Вместе с тем они отдавали себе отчет, что, если Великобритания закрепится в Скандинавии, опасность для рейха будет столь велика, что на риск придется пойти. С другой стороны, для Гитлера представлялась чрезвычайно соблазнительной возможность использовать норвежское побережье как базу военно-воздушного и подводного флота для ведения войны против Англии. Конечно, операция могла быть проведена, только когда вскроется лед в западной части Балтийского моря и порты будут открыты для судоходства. В условиях суровой зимы до этого могли пройти недели, поэтому опасность того, что западные державы опередят Германию и первыми захватят Норвегию, была вполне реальной. То, что это опасение вовсе не было необоснованным, мы знаем сегодня из мемуаров Черчилля и других источников.

Таким образом, создавалось впечатление, что западные державы имеют совершенно определенные планы по поддержке финнов. Причем, помимо отправки крупных сил в Финляндию через Скандинавию, следовало принимать в расчет возможное вмешательство союзников в Северном Ледовитом океане и даже удар через Иран на Баку. Однако вскоре эти масштабные планы были преданы забвению, поскольку, ввиду успешного сопротивления, которое, вопреки всеобщим ожиданиям, оказала маленькая финская армия грозному противнику, не было необходимости приходить на помощь Финляндии. Только на повторную настойчивую просьбу финнов о срочной поддержке войсками высший военный совет союзников 5 февраля в Париже решил отправить через Нарвик на Финляндию экспедиционный корпус из трех или четырех дивизий, в том числе две британских. Но сбор этих дивизий в британских портах отправления растянулся на длительный срок, и финны, видя ослабление своих сил и отсутствие действенной помощи, оказались перед необходимостью пойти на переговоры с Советским Союзом, которые состоялись в Москве 12 марта и завершились подписанием мирного договора. Экспедиционный корпус, который к этому моменту насчитывал 58 тысяч британцев и французов, правда, ни один из них еще не покинул британскую землю, и готовый к выходу в море транспортный флот оказались не у дел.

Гитлер не знал о решении военного совета союзников, но у него имелись все основания предполагать, что противник задумал нечто подобное. Отсюда и беспокойство, что западные державы могут опередить его в Норвегии, тем более что в этой операции они не так сильно зависят от погодных условий, как немцы. И эта тревога еще более усилилась после инцидента, происшедшего в середине февраля, который доказал, что Англия при необходимости не остановится перед нарушением суверенных прав Норвегии. 16 февраля британская флотилия эсминцев попыталась оттеснить от берега немецкий пароход «Альтмарк». Это судно с 300 британскими пленными на борту двумя днями ранее из Атлантики вошло в территориальные воды Норвегии[26] и с разрешения норвежского правительства держало курс на родину. Когда пароход после этого зашел в поисках укрытия в Йоссинг-фьорд, британский эсминец «Косак» на следующую ночь последовал за ним и освободил британских пленных.

Этот случай заставил Гитлера спешить. Он потребовал ускорения подготовки и 21 февраля поручил командующему 21-й армейской группой генералу пехоты фон Фалькенхорсту командование операцией «Везерюбунг». Генерал показался ему самым подходящим для этой цели человеком, поскольку в годы Первой мировой войны принимал участие в боевых действиях в Финляндии и имел практический опыт комбинированных – морских и сухопутных – операций. Начальником штаба у него был полковник Бушенхаген. Всеми вопросами, связанными с морским транспортом, должен был заниматься капитан 1-го ранга Кранке. Командовать войсками, предназначенными для вторжения в Данию, предстояло генералу авиации Каупишу. На основании проведенных ранее подготовительных работ и по предложению генерала фон Фалькенхорста была подготовлена оперативная директива на операцию «Везерюбунг», которая была подписана фюрером 1 марта и передана частям вермахта. В ней было сказано:

«1. Развитие обстановки в Скандинавии требует осуществить все надлежащие меры, чтобы оккупировать Данию и Норвегию (операция «Везерюбунг»). Тем самым должны быть упреждены английские попытки вторжения в Скандинавию и район Балтийского моря, обеспечена безопасность наших источников получения руды в Швеции, а для военно-морских и военно-воздушных сил – расширены исходные позиции для действий против Англии. Задача военно-морских и военно-воздушных сил сводится к обеспечению операции в пределах имеющихся возможностей надежным прикрытием от действий английских военно-морских и военно-воздушных сил. Учитывая наше военно-политическое превосходство над Скандинавскими странами, необходимо выделить для выполнения операции «Везерюбунг» по возможности небольшие силы. Их немногочисленность должна быть компенсирована отважными действиями и ошеломляющей внезапностью в проведении операции. В принципе следует стремиться к тому, чтобы придать операции характер мирного захвата, имеющего целью вооруженную защиту нейтралитета Скандинавских стран. Одновременно с началом операции правительствам этих стран будут предъявлены соответствующие требования. В случае необходимости для оказания нужного давления будут проведены демонстративные действия военно-морских и военно-воздушных сил. Если же, несмотря на это, будет оказано сопротивление, оно должно быть сломлено с помощью всех имеющихся военных средств.

2. Подготовку и проведение операции против Дании и Норвегии возлагаю на командующего 21-й армейской группой генерала фон Фалькенхорста. Последний подчинен в вопросах командования непосредственно мне. Штаб должен быть расширен за счет трех видов вооруженных сил.

Предназначенные для проведения операции «Везерюбунг» силы должны находиться в распоряжении отдельного командования. Использовать их на других театрах военных действий не разрешаю. Части военно-воздушных сил, выделенные для проведения «Везерюбунг», в тактическом отношении подчиняются 21-й армейской группе. По выполнении своих задач они снова поступают в подчинение главнокомандующему военно-воздушными силами. Использование в операции частей, непосредственно подчиненных командованию военно-воздушных и военно-морских сил, осуществляется в тесном взаимодействии с командующим 21-й армейской группой. Снабжение приданных 21-й армейской группе частей обеспечивается видами вооруженных сил в соответствии с заявками ее командующего.

3. Переход датской границы и высадка десантов в Норвегии должны быть осуществлены одновременно. Подготовку операции проводить с максимальной активностью и как можно быстрее. В случае если противник возьмет на себя инициативу по отношению к Норвегии, незамедлительно должны быть приняты контрмеры. Исключительно важно, чтобы наши меры застали врасплох как северные страны, так и западных противников. Это должно быть учтено в ходе всей подготовительной работы. В особенности это касается приведения в готовность транспортов и войск, постановки им задач и погрузки. В случае если сохранить скрытность погрузки на суда не представляется более возможным, командирам и войскам в целях дезинформации называть другие пункты назначения. Войска должны быть ознакомлены с настоящими задачами лишь после выхода в море.

4. Оккупация Дании («Везерюбунг-Зюйд»).

Задача 21-й армейской группы: внезапный захват Ютланда и Фюнена, затем захват острова Зеландия. Для этого следует как можно быстрее, обеспечив прикрытие важнейших пунктов, прорваться до Скагена и восточного побережья Фюнена. На острове Зеландия должны быть своевременно захвачены опорные пункты в качестве исходных позиций для последующего проведения оккупации. Военно-морской флот выделяет силы для обеспечения связи между Нюборгом и Корсером и для быстрого захвата моста через пролив Малый Бельт, а в случае необходимости и для десантирования войск. Кроме того, они подготавливают оборону побережья. Части военно-воздушных сил в первую очередь предназначаются для демонстративных действий и сбрасывания листовок. Необходимо обеспечить использование датской аэродромной сети, а также противовоздушную оборону.

5. Оккупация Норвегии («Везерюбунг-Норд»).

Задача 21-й армейской группы: внезапный захват важнейших пунктов побережья с моря и силами воздушных десантов. Военно-морские силы берут на себя подготовку и проведение переброски по морю десантных войск, а в дальнейшем – частей, предназначенных для движения на Осло. Они обеспечивают подвоз снабжения морским путем. На них возлагается также ускоренное возведение объектов для обороны побережья Норвегии. Военно-воздушные силы после осуществления оккупации должны обеспечить противовоздушную оборону, а также использование норвежских баз для ведения воздушной войны против Англии.

6. 21-й армейской группе постоянно докладывать штабу Верховного главнокомандования о состоянии подготовки и представлять календарные отчеты о ходе выполнения подготовительных работ. Следует указывать наименьший промежуток времени, который потребуется между отдачей приказа на операцию «Везерюбунг» и началом его выполнения.

Доложить относительно намеченного командного пункта.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.