СТРАТЕГИЧЕСКАЯ РАЗВИЛКА – СОЮЗ ИЛИ РОССИЯ

СТРАТЕГИЧЕСКАЯ РАЗВИЛКА – СОЮЗ ИЛИ РОССИЯ

НАВСТРЕЧУ ВЫБОРАМ

КУДА ЖЕ ДАЛЬШЕ? Впереди выборы. Следующий шаг в укреплении позиций «демократии» или решающий прорыв?

Несмотря на подъем гражданских движений, лидеры оппозиции в большинстве своем не ожидали, что КПСС рухнет после первого натиска. Скорее ожидалось, что перестройка станет чем-то вроде революции 1905 года, а затем после нескольких лет реакции наступит февраль 1917-го. Внешние формы революции в 1989-м тоже напоминали 1905-й до декабрьского восстания. Рецидивы авторитаризма вроде статьи 11 прим воспринимались как начало конца перестройки, оппозиционеры продумывали методы работы в подполье, а либеральные депутаты – в оппозиции его величества. Переход номенклатуры на сторону либерализма выглядел маловероятным.

Еще в 1988 году началось обсуждение «сильного хода» против Горбачева и его реформ. Интересно, что вызревала эта идея одновременно в двух изолированных друг от друга интеллектуальных штабах – «либеральном» и «патриотическом».

Вспоминает Г. Павловский: «В 1988 году начиналось нагие расхождение с Гефтером по поводу роли России. Он выступал за ее выделение и автономизацию в рамках СССР, но с переходом реальной власти на республиканский уровень.

Я считал, что мы должны помочь Горбачеву овладеть партией как некоторым бездушным институтом, играть на Горбачева как на либерального императора. То есть в рамках имперского пространства.

Гефтеру было важно ослабить имперский центр, он искал возможность выделения противовесов ему – республиканских или земель в составе России. Гефтер говорил, что ненормально, когда над рынком царит генеральный секретарь. Мне эта идея как раз нравилась. Рынок должен быть регулируем. Если его не регулирует государство, то его будут регулировать бандиты. Гефтер опасался реакции, опирающейся на имперский центр. Поэтому пространство общего рынка в СССР можно сохранить, но сильный политический центр – нет. Эта российская идея «вываривалась» в 1988 году. Но тогда еще речь не шла о выходе России из СССР, лишь о выделении влиятельной власти России внутри Союза».

Идее создания внутри СССР автономного (о независимости речи еще не шло) Российского государства оппонировали как сторонники сохранения «либеральной империи» Горбачева, так и противники имперской структуры советского общества, которые в то же время опасались республиканского авторитаризма ничуть не меньше, чем общесоюзного. Они, как, например, Конфедерация анархо-синдикалистов, выступали за многоступенчатую автономию – поддержку местного самоуправления, противостоящего региональным номенклатурным «князьям», и региональной автономии, «растаскивающей» власть республиканских номенклатур, которые могут расколоть СССР на несколько крупных кусков. Идея перезаключения союзного договора и суверенитета одобрялась этой частью оппозиции только при условии учета баланса полномочий Союза, республик, регионов и самоуправления разных уровней по принципу «перевернутой пирамиды»[252]. Однако, как показывает резолюция митинга 21 мая, сторонники многосторонней автономизации не понимали, насколько опасным для их концепции является требование превращения СССР в свободный союз «суверенных республик». Весной 1989-го это требование воспринималось не как требование самостоятельности России, а как проявление солидарности с борьбой за самоопределение республик Прибалтики и Кавказа.

Впрочем, в 1989-м среди неформалов усиливаются разногласия по поводу отношения к национальным движениям Прибалтики. Для «общедемократов» они были безусловными союзниками, а левые социалисты стали подмечать явный отход «союзников» от демократических принципов. Отражением этих разногласий стал, например, выпуск «Общины», где рядом были помещены материалы, защищающие «Саюдис» от нападок со стороны коммунистической прессы, и моя статья «Консерватизм революции» с критикой «Саюдиса» за непримиримость в отношении движений национальных меньшинств и за стремление создать «сильное национальное унитарное государство, противостоящее свободе личности»[253].