Глава сороковая Темные века Греции

Глава сороковая

Темные века Греции

Между 1200 и 1050 годами до н. э вторжение дорийцев приносит в Грецию темные времена

После разрушительной победы в землях Трои микенские корабли медленно, на веслах или под парусами, направились к греческому материку – чтобы обнаружить свои дома обедневшими и отягощенными заботами. Одиссей сражался десять лет, чтобы попасть домой и увидеть, что его дом кишит врагами; Агамемнон вернулся к жене и был убит в собственной ванной ею и ее любовником.

И это оказалось только началом будущих несчастий. Около 1200 года до н. э. по полуострову пронесся вихрь пожаров. Микенский город Спарта сгорел дотла. Сам город Микены отбивался от неизвестного нам врага; крепость выдержала, хотя и была повреждена, но от домов вне стен остался только пепел, они никогда не были отстроены заново.¹ Город Пилос был стерт огнем с лица земли. Выжившие города были уничтожены другими бедствиями.

Археология предполагает, что города были заселены новыми людьми, которые не знали письменности (ее нет в руинах их домов), не умели строить из камня и кирпича, не знали производства бронзы.² Эти новые поселенцы пришли с северной части полуострова и теперь двигались к югу. Позднее историки назовут их дорийцами.

Оба наших источника, и Фукидид, и Геродот, приписывают взятие микенских городов сильно вооруженным дорийцам. Геродот говорит о четырех вторжениях дорийцев в Аттику (земли вокруг Афин); первое из них произошло в дни, когда «Кодрус был царем Афин».³ Позднее греческий писатель Конон сохранит для нас традиционный рассказ о самом раннем нападении: оракул в лагере дорийцев предсказал беспощадным завоевателям, что они победят в битве Афины, если не убьют афинского царя Кодруса. Когда Кодрус услышал об этом, он переоделся обычным жителем Афин, оставил город и ушел в лагерь дорийцев, где вступил в сражение с вооруженными дорийскими воинами. В буйной стычке он был убит и, выполняя таким образом предсказание оракула, спас город.⁴

Дорийцы, удивленные таким благородством, сняли с Афин осаду – но отошли только временно. Ко времени, когда вторжение закончилось, как сообщает нам Фукидид, дорийцы были уже «хозяевами Пелопоннеса» (самая южная часть Греческого полуострова).⁵

Фукидид и Геродот оба писали о жестоком набеге, который распространился по земле героев и разрушил ее. Подобно египетским историкам, которые писали о вторжении гиксосов, они не могли придумать другой причины, почему их великие предки потерпели поражение, кроме превосходства в военной мощи. Но руины микенских городов говорят нам несколько о другом. Пилос и Микены сгорели с интервалом в девяносто лет – это означает, что внедрение дорийцев на полуостров происходило медленно, в течение века. Вряд ли это было неожиданным нападением; микенские греки имели много времени, чтобы организовать какое-либо сопротивление.

Но оборона, которую организовали эти опытные солдаты, была слишком слабой, чтобы защитить их – даже против дорийцев, которые не были ни искушенными, ни закаленными в боях воинами. В некоторых городах совсем нет свидетельств борьбы. Легенды о сопротивлении Афин (среди микенских городов не только Афины хвастались тем, что отразили атаки нападавших) не подтверждаются археологическими данными: никто не нападал на Афины, раскопки здесь не показали ни слоя разрушений, ни следов от пожаров.⁶

Но даже в таком случае население Афин катастрофически сократилось. К 1100 году, через полтора века после войны с Троей, северо-восточная сторона афинского Акрополя (высокая скала в центре города, его самая безопасная и защищаемая точка) была мирно покинута. Спарта, которую сожгли дорийцы, уже была пуста; ее население ушло за несколько лет до этого.⁷ Северяне отступили на юг уже ослабленными и дезорганизованными.

Война с Троей, конечно же, имела отношение к медленному распаду микенских городов, о чем Фукидид написал так: «позднее возвращение эллинов из Трои вызвало такие сильные раздоры, что многие микенцы были изгнаны из собственных городов». Но должны были сработать и другие факторы. Плохая погода, стоявшая подряд каждые два лета из трех, уменьшила урожай как раз в то время, когда старые источники зерна из Египта и Малой Азии также были уничтожены войнами. Это заставило микенские города бороться за пищу; голод мог разжечь войны между городами и отправить жителей в ссылку. И действительно, кольца ирландских дубов и некоторых других деревьев из Малой Азии показывают признаки общевропейской засухи, которая наступила около 1150-х годов.⁸

Дорийская Греция

К микенцам также мог подкрасться и другой, более страшный враг.

В сценах Илиады троянский жрец Хрис просит бога Аполлона наслать болезнь на напавших греков в ответ на кражу греческим воином Агамемноном дочери Хриса. Аполлон сочувствует своему священнику и посылает на греческие корабли стрелы с болезнью. Результат ужасен:

…Наслал он сжигающий ветер

чумы, что вспыхнула в армии: и офицер, и солдат

падали и умирали за зло, сотворенное их вождем.⁹

Очень похоже, что микенцы, базировавшиеся на берегу, действительно были поражены чумой – которая, вероятно, оказалась бубонной.

Троянцы не больше, чем другие древние народы, были осведомлены о том, как распространяется бубонная чума. Но они знали, что болезнь как-то связана с грызунами. Аполлон, который разносил болезнь, почитался в Трое по имени, известном в Малой Азии: он назывался Аполлоном Сминтианом, «Господином мышей».¹⁰ «Илиада» также рассказывает нам, что стрелы Аполлона Сминтиана уносили не только людей, но и лошадей, и собак; это сообщение о распространении болезни через животных постоянно в рассказах древних о бубонной чуме. «Этот мор бушевал не только среди домашних животных, но даже среди диких зверей», – написал Григорий Турский пятнадцатью веками позднее.)¹¹

Микенские герои, вернувшись на родину, принесли с собой смерть. Корабль даже без больных людей на борту, приставший к незараженному берегу, мог все равно иметь в трюме несущих чуму крыс. В действительности чума могла следовать за голодом; корабли с зерном из одной части света в другую перевозили крыс из одного города в другой, распространяя болезнь на недостижимые другим способом расстояния.

Чума, засуха и война: трех этих факторов было достаточно, чтобы нарушить баланс цивилизации, которая была построена в скалистых сухих местах, на грани возможности выживания. Когда выжить становилось трудно, сильные уходили прочь. И так делали не только микенцы, но и критяне, и жители Эгейских островов. Они уходили малыми группами из родных земель, ища новые места проживания и поступая там в наемники. Невозможно сказать, какая часть «морского народа», сражавшегося против Египта, была наемными солдатами. Но египетские рассказы свидетельствуют, что в годы, предшествовавшие вторжению Народа Моря, фараон нанимал солдат из эгейцев, чтобы те сражались за Египет против ливийцев Западной пустыни. К середине XI века до н. э. дорийцы, а не микенцы, были хозяевами Юга, и микенские солдаты были доступны только самым обеспеченным нанимателям.

Поселенцы-дорийцы не имели царя и его двора, налогов и дани, не вели заморской торговли. Они занимались сельским хозяйством, они выживали, и у них не было нужды что-либо записывать. Их явление погрузило полуостров в то, что мы называем «темными временами»: мы не можем глубоко вглядеться в них, потому что от них не осталось никаких письменных свидетельств.[130]

Сравнительная хронология к главе 40