Рис без риска

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Рис без риска

Рис в Советском Союзе был связан с двумя серьезными проблемами: необходимостью большого количества воды и с химическим загрязнением стоков и продукции. Он выращивается с использованием значительного количества ядохимикатов и азотных удобрений. Это — технология риска для потребителей риса, технология огромных затрат воды и сильнейшего загрязнения окружающей среды.

Порой на эти темы и говорить-то не хочется: уж лучше вовсе не знать, чем запугивать себя да и других болезнями и преждевременными смертями, предотвратить которые не имеешь возможности. Однако в данном случае речь пойдет о тех недостатках, которые нетрудно, как мне представляется, ликвидировать.

…В мае 1989 года по Киевскому телевидению шла передача, посвященная трагической судьбе Каркинитского залива Черного моря, что на северо-западе Крымского полуострова. Выступавшие говорили, что в этом заливе, куда впадает многострадальный Днепр, погублены ценнейшие нерестилища, подорван промысел знаменитой кефали и многих других ценных рыб.

Морские побережья и акватории загрязняются не только отходами химических производств, но едва ли не в наибольшей мере — сбросами громадного количества оросительных вод в Каркинитский залив. Свыше 0,5 км3 ежегодно!

Главная беда — реальная угроза здоровью всех, кто живет или отдыхает в этом обширном регионе. Документальные кинокадры: дети-уродцы с нарушениями преимущественно нервной системы. Многие ядохимикаты, в частности гербициды и продукты их разложения, резко нарушают обмен веществ при внутриутробном развитии младенцев. Для взрослых наиболее часты раковые заболевания.

Перестроечная пропаганда много внимания уделяла вредным последствиям злоупотребления алкоголем, в связи с чем была организована кампания, причинившая огромный экономический и моральный урон обществу, обогатив теневиков. Хотя отравление химикатами, неразумно применяемыми в сельском хозяйстве, по-видимому, приносило и приносит значительно больше вреда.

Основным источником ядовитых сбросов в Каркинитский залив (а также во многое реки и озера южной части СССР) были рисовые поля. С них выносятся избыточные количества азотных удобрений (источник нитратов) и гербицидов. С каждого гектара рисовых полей ежегодно поступает в поверхностные и подземные воды более 60 кг азота и 10–20 кг пестицидов. А речь идет о многих тысячах гектаров! Нетрудно себе представить, как велика экологическая нагрузка на залив, морские побережья, подземные водоносные горизонты. С каждым годом загрязнение накапливается.

Совершенно оправдан был прямой вопрос корреспондента (в упомянутой телепередаче): можно ли выращивать рис без риска для здоровья людей и окружающей природы? Последовал ответ директора Скадовского техникума рисоводства: нельзя! Нет соответствующей технологии.

Годом раньше ту же мысль высказал академик ВАСХНИЛ Ю.Н. Федосеев в статье «Защита растений и охрана окружающей среды» (журнал «Сельскохозяйственная биология» № 3 за 1988 год).

Но именно тогда я случайно узнал: существует человек, специалист-рисовод, утверждающий — есть такая технология! Как корреспондент журнала «Техника — молодежи» я встретился с ним. Жил он на северо-западной окраине Крыма, в деревне Марьино, где мне доводилось бывать много лет подряд. С первой оказией я отправился в его владения…

Не знаю, как вернее их назвать. Не приусадебный и не садово-огородный участок, а нечто похожее на крохотный ботанический сад.

Прежде мне казалось, что в этой сухой степной опустыненной части Крыма выживают сравнительно немногие представители роскошной растительности Южного берега с его уникальными климатическими условиями. На марьинских подворьях, привычных для меня, встретишь вишню, абрикос, яблоню, грушу, тутовник, черешню, персик, виноград, грядки небогатых огородных культур. Короче, скромный садик и огород, да еще цветы под окнами.

А тут даже то, что издали казалось зарослями, едва ли не буйным бурьяном, оказывается — можжевельники нескольких видов, шиповник, а между ними фундук, грецкий орех, кипарисы, кедр, пихта, акации, а в числе их красавица альбиция ленкоранская, сосны трех видов, дубы пирамидальный и каштанолистный, две березки, липа, секвойя и метасеквойя (правда, не слишком процветающие)… В саду, кроме многих сортов винограда, — гранат, хурма, инжир и его близкая родственница кудрания трехконечная, даже реликтовый древний гингко…

Мне не удалось бы определить и малой доли тех 150 видов растений, которые выращены в местном ботаническом раю Борисом Тимофеевичем Матюшенко, если бы не его помощь. Проведя меня по своим владениям и познакомив с некоторыми своими питомцами (один из недавних новоселов: сахарный тростник), он сообщил, между прочим, что его основная агрономическая специальность — рисовод.

Интересно, что рисовод вовсе не ест риса!

Это признание меня удивило (хотя, впрочем, мне доводилось встречать работников колбасного цеха, не употреблявших колбасу). Оказывается, Борис Тимофеевич, зная, на каких химических добавках выращивается рис, считает такую продукцию опасной для здоровья.

— Обратите внимание, — говорил он, — повышение урожайности риса достигается, как нам настойчиво толкуют, за счет применения пестицидов. Тогда позвольте вопрос: кому и зачем нужно потреблять такую продукцию с риском для здоровья? Не определяем ли мы себе, таким образом, участь мамонтов и динозавров? Цель производства, как считается, удовлетворение потребностей человека. Но если так, тогда позиция ядохимизаторов античеловечна, в корне неверна и вредна!

Мне припомнились особые рисовые чеки, виденные мной лет 20 назад на берегу Сырдарьи, в Казахстане. Дородный аксакал, дважды Герой Социалистического Труда, с законной гордостью сообщил, что здесь не применяется никакой химии. Весь урожай отправляется большим людям в Алма-Ату и Москву. О «маленьких людях», то есть о детях, речь не зашла.

Выходило, что правители стали жить подпольщиками в собственной стране, имея и особые поля, и особых героев, прислуживающих начальству. Но в таком случае могут отравляться воды, воздух и почва, будет и загрязненная пища «для народа» — и материальная, и духовная. Следовало бы четко выявить и категорически запретить «особые угодья» для власть имущих, так же как источники зараженной воды и пищи для всех остальных граждан.

…Так-то оно так, да все-таки что же делать, если технология массового производства ряда сельхозпродуктов предусматривает применение химикатов, нередко даже ядовитых для человека? Как иначе бороться с сорняками, вредителями сельского хозяйства? Да, резко возрастает частота заболеваний, в том числе раковых, а также детских врожденных уродств. Но зато (как ни дико звучит это «зато») нет угрозы голода. Из двух зол приходится выбирать наименьшее.

Бориса Тимофеевича такие рассуждения совершенно не устраивали: «От двух зол надо избавляться вместе, сразу и сейчас!»

Оказывается, сделать это можно удивительно просто. Ясно, что мне трудно судить о том, в чем прав, а в чем мог ошибаться агроном. Приведу вкратце суть экологичной рисовой технологии.

Насколько я понял, задача состоит в том, чтобы не дать возможности сорнякам завладеть землей прежде злака. Для этого всходы необходимо получить в предельно короткие сроки, а чеки не должны оставаться без воды более трех-четырех суток. Поверхность чеков должна быть ровной, чтобы сорняки не укоренились на повышенных участках. Короче, семена просовидных сорняков не должны иметь благоприятных условий для выживания. Тогда нет нужды уничтожать их гербицидами.

— По-видимому, предлагаемая вами технология сложна и трудоемка? — предположил я.

— Наоборот. Все удивительно просто. Ну, разве что требуется чуть больше аккуратности, чем у нас принято. Первое условие — тщательное выравнивание поверхности чеков. Очень важно, чтобы отклонения от горизонтали не превышали 3 см. Почти вдвое меньше, чем допускает нынешняя технология.

— Но ведь такая высокая точность требует…

— Да ничего она не требует! Выровнять вспаханный чек помогает вода. Идеальная горизонталь, не так ли? Есть, конечно, некоторые дополнительные ухищрения. Но самое главное — все операции предельно простые.

— Ну а расход воды?

— Представьте себе, на каждый гектар экономится 20 тыс. м3 в год. То есть затраты почти вдвое меньше, чем теперь. Зато нет отравленных стоков вовсе. И еще одна существенная польза Обычно вносится 200–250 кг азотных удобрений на гектар. С урожаем выносится примерно половина этого количества. Остальное уходит в сбросные воды. Это означает распространение сорных сине-зеленых водорослей, загрязнение водоемов и почв. И от этих бед, включая накопление нитратов, тоже избавляемся.

— Но должны же быть недостатки у вашей технологии. Скажем, количество семян…

— Как раз наоборот. Почти вдвое меньше требуется семян.

— А урожайность?

— В полтора раза повышается.

— А сроки?

— Сокращаются. Предварительно семена недолго проращиваются в бунтах, а затем высеиваются с самолета.

— А себестоимость продукции возрастает? Все-таки самолет…

— Себестоимость снижается вдвое. Соответствующие расчеты произведены, и не теоретические, а практические.

— Технология применима только в Крыму?

— Всюду: от Дуная до Дальнего Востока.

Его ответы лишь увеличивали мое недоумение. Слишком уж безоблачны перспективы, слишком положительны все показатели. Невольно по привычке начинаешь предполагать подмену действительного желаемым.

— Тогда сами скажите, все-таки какие же недостатки у этой безгербицидной технологии?

— Интересный вопрос… (После паузы.) Вы знаете, затрудняюсь вот так сразу ответить.

— Ну. какой-то должен же быть недостаток, а?

— Конечно… Так. Давайте подумаем… Вы что-то хотели сказать? Нет? Вот и я как-то затрудняюсь.

— Может быть, техника дефицитная требуется?

— Нет… Обычный самолет, бунты, чеки, зубовые бороны, деревянный брус… Постойте, а ведь верно, вы правы, есть недостаток. Трактор нужен МТЗ-82р. В общем-то серийный, обычный трактор, минчане выпускают, но дефицитный.

— Скажите, а на практике технологию проверяли?

— А как же! С 1980 года на площади 250 га. И в 1986 году в совхозе «Пятиозерный»…

_ И что?

— Все то, что я вам говорил. Еще раз повторяю: это же не теоретические выкладки, а конкретные практические результаты.

— Тогда последний вопрос. Если технология хороша, можно сказать, во всех отношениях, если она экономична и экологична, то почему же, в конце концов, ее не подхватят, не внедрят повсюду?!

— А вот эта загадка мне самому по сей день непонятна. Полагаю, не мое это дело — такие загадки нашего общества разгадывать. Полагаю, опять же, что не я должен бегать по начальству, слезно уговаривая внедрять мою безгербицидную технологию, а ко мне должны бы обращаться за помощью и консультациями. Или я тут крепко ошибаюсь?

Спору нет, не пристало мне быть арбитром в конкуренции двух или нескольких технологий выращивания риса. Но как все мы, многие миллионы потребителей рисовой каши и прочих изделий из риса, я считал себя вправе требовать, чтобы этот продукт выращивался по экологичной технологии, какая бы она ни была.

Конечно, автор данной конкретной технологии мог преувеличивать ее достоинства и недооценивать «отдельные недостатки». Однако он ознакомил меня со статьей Б.Т. Матюшенко и Б.А. Тарасенко с описанием той самой технологии, о которой идет речь. И рубрика характерная: «Экологически безопасные технологии» («Земледелие» № 5 за 1988 год). Опровержений на статью не было. Мне пришлось поверить выкладкам специалистов и мнению редакции. Во всяком случае, не доверять им не было никаких оснований.

И еще. Имеется авторское свидетельство № 1464925 «Способ возделывания риса» (от 15 ноября 1988 года).

Беседа с Б.Т. Матюшенко навела меня на грустные мысли.

Подумать только: в земледелии, в Агропроме применяются экологически вредные, опасные для здоровья людей технологии, которые отравляют и окружающую природу, и нас. Некоторые специалисты призывают избавиться от этой беды, предлагают нормальную, то есть безвредную, технологию, но подавляющее большинство продолжает работать по-прежнему как ни в чем не бывало. Как же так может быть? Что за нелепейшая и едва ли не криминальная ситуация?

Понятно, вопросы эти были сугубо риторическими. Проработав четверть века на производстве, я уже сталкивался и с экономикой абсурда, и с экологией самоуничтожения. При этом никакие доводы разума не действовали. Потому что «влиятельные люди» и их окружение привыкли прислушиваться лишь к постановлениям свыше, толкуя их на свой лад; привыкли предельно приспосабливаться к нерациональной экономике и уродливым общественным отношениям. Потому что слишком долго «наиболее приспособленные» выживали и даже изживали наиболее талантливых, работящих, честных, принципиальных.

Существует одна общая закономерность. Если сохраняется экологически вредная и экономически ущербная экономика, сопряженная с огромными тратами воды — ценнейшего природного ресурса южных регионов, — значит, это кого-то устраивает. Значит, кому-то выгодно закупать, производить, использовать ядохимикаты (попутно отравляя почвы, воды, пищу); получать пониженные урожаи риса ухудшенного качества и по более дорогой цене (когда приоритет именно дорогой, ресурсозатратной продукции); выгодно расхищать природные ресурсы, энергию, средства, труд (ведь именно по затратам — ассигнования, премии, почет и ведомствам, и их руководителям, и множеству приспособившихся чиновников).

Трудно ли было преодолеть эту беду советского общества? В общем, очень нетрудно. Один из явно рациональных путей: ввести строгий тариф на используемые (загрязняемые, уничтожаемые) природные ресурсы. Ну а коли по каким-то странным причинам сделать это никак не удается, то есть и другой не менее эффективный путь: стимулировать разработку и внедрение экологичных технологий как в промышленности, так и в сельском хозяйстве.

В той статье я привел простейшие цифровые иллюстрации к сказанному. Предположим, была бы введена плата за воду. Ее себестоимость примерно 2–5 коп. за кубометр. Примем — 3 коп. Тогда при потреблении воды 45 тыс. м3 на гектар ее стоимость составит около 1200 руб., а при предлагаемой экологичной технологии — вдвое меньше. В таком случае «пестицидная» технология оказывается (что, в сущности, и есть на самом деле) убыточной. И это еще не считая потерь от колоссального загрязнения окружающей среды и ухудшения здоровья граждан.

Или, скажем, проблема Арала. Как известно, море погибло из-за неконтролируемых, непомерных расходов воды на орошение прежде всего рисовых и хлопковых плантаций. Экологичная технология позволила бы рисоводам экономить на гектаре 20–25 тыс. м3 воды в год, что для приаральского региона дало бы около 5 км3 воды в год, да еще при отсутствии ядовитых сбросов. Но и это еще не все. Повышение урожайности позволило бы заметно сократить посевные площади…

В крымский регион с огромными затратами провели по каналу пресную воду. А использовалась она, если верить агроному, расточительно, с вредными отходами, да еще при пониженных урожаях! Совершенно ненормальное положение. Почему оно так сложилось? По традиции, постепенно, когда «верхи» со времен Хрущева стали все больше отрываться от народа, предаваясь демагогии о строительстве коммунизма, тогда как слишком многие из них (да и только ли из них?) вожделели о буржуазных ценностях комфорта и капитала.

…В те годы у меня еще сохранялись надежды на то, что удастся предотвратить развал СССР. Хотя я написал статью, где объяснял, почему не желаю победы капитализма в нашей стране; убедился в том, насколько лживы и глупы выступления «экологистов», обвиняющие «командно-административную систему и социализм в злостном уничтожении родимой природы», — несмотря на все это, у меня было немалое предубеждение к организации советского сельского хозяйства.

Только позже, ознакомившись с конкретными данными о состоянии этой отрасли у нас и в других странах, я понял, что относился к нашему колхозному строю с некоторым предубеждением. Недооценил, что со времен Хрущева у нас произошли немалые изменения к лучшему. Но все-таки не был настолько поврежден умом, чтобы поверить, будто «фермер спасет Россию», или, как утверждали некоторые, необходимо возвращение к «исконему русскому крестьянину».

А там возникли и фермеры и даже, словно страна провалилась в далекое прошлое, почти первобытный крестьянин, брошенный на произвол судьбы, преданный нынешними правителями России — олигархами и их ставленниками.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.