(1848–1911)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

(1848–1911)

Никогда не допускайте женщину к верховной власти. Никогда не позволяйте евнухам вмешиваться в управление государственными делами.

Предсмертные слова, приписываемые императрице Цыси

Запретный город, обитель императоров в столице Поднебесной империи, кажется спокойным и величавым. Его роскошь и гармония должны были сообщать – «Тут живут полубоги, далекие от нечистых помыслов». Однако, все эти роскошные сады и павильоны, а особенно затянутые шелком стены комнат гаремов хранят эхо сплетен и наговоров, тень паутины интриг и доносов, немало портретов молча созерцали, как совершались хитроумные приготовления, следствием которых были необъяснимые смерти.

За место под солнцем и близость к Сыну Неба враждовали между собой великие кланы – различные семьи и роды, принадлежавшие к императорскому дому. Ненавидели и пытались устранить с политической арены друг друга любыми способами сановники и главы ведущих ведомств императорского дворца Запретного города. В эту тайную борьбу вовлекались императрицы и наложницы Запретного города, принцы и принцессы, придворные и сановники из Дворцового управления, служанки и евнухи.

Между женами и наложницами постоянно шла скрытая война за благосклонность Сына Неба и влияние. Кому могла довериться амбициозная женщина, желающая власти для себя и своего сына?! Только личному прислужнику – евнуху, ведь его возвышение напрямую зависело от статуса его госпожи. Правда, заключая союз с собственным слугой, госпожа и сама попадала в зависимость от него, была вынуждена учитывать его мнение и выполнять его просьбы. Так низший мог добиться такой власти, о которой высокородные князья могли лишь мечтать.

ТАЙНЫ ЛИЧНОГО ЕВНУХА ИМПЕРАТРИЦЫ ЦЫСИ

Один из героев этой истории – глава евнухов Ли Ляньин, державший в руках фактически все нити тайной политики, как внешней, так и внутренней, был фактическим правителем Китая сорок лет – с 1869 по 1909 год. Он стал настоящим «серым кардиналом» во время правления вдовствующей императрицы Цыси, последней правительницы слабеющей династии Цин.

Ли Ляньин обладал огромной властью, он являлся не только фаворитом императрицы, но и советником, ее правой рукой. Он был начальником евнухов до уничтожения этой должности в 1908 году.

Утверждали, что с его помощью императрица расхищала императорскую казну в невиданных масштабах. Он играл важную роль в реализации идеи Цыси построить Летний дворец, реогранизовать военные расходы несмотря на несогласие всех должностных лиц государства (многие из которых вскоре после этого ушли из жизни при странных обстоятельствах), при этом в войне Китай потерпел сокрушительное поражение.

Ли Ляньин контролировал все – от действий других евнухов до поступков должностных лиц, надзирал за аудиенциями вдовствующей императрицы, судебными делами. Суммы его взяток имели поистине астрономические размеры, он имел огромное влияние на тайную полицию и приложил руку ко многим таинственным смертям недругов императрицы. Как утверждали современники, Ли Ляньин был в Китае на втором месте после вдовствующей императрицы, фактически занимая должность, равную должности первого министра.

ОРГАНЫ ВЛАСТИ

Почему же Ли Ляньин смог достичь таких высот? Для того, чтобы это понять, обратимся к истории Китая.

Более пяти тысяч лет при дворах китайских властителей жили евнухи. Какая бы династия ни правила в стране – своя ли, чужеземная, – при императоре содержался целый штат мужчин, лишенных страстей. В истории Срединной империи они бытуют под разными именами: стражи храма, привратники, чиновники внутренних покоев, церемониймейстеры.

Кастрация во все времена считалась самым страшным наказанием, которое только может постичь мужчину. Сперва евнухами становились именно в наказание. Оскопление в Китае входило в число шести тяжких кар…

Однако скопцы не изгонялись из общества, напротив, спрос на них был столь велик, что честные граждане добровольно шли на эту опасную для жизни операцию. Императоры любили своих самоотверженных слуг, равнодушных к красоте их жен, и доверяли им не только своих супруг и наложниц, но и важнейшие государственные посты. К примеру, евнух Тайцзиян планировал всю систему орошения земель в Китае.

Кастрат Гуо Шоуцзин построил для своего великого патрона, великого хана Хубилая, большой канал близ Пекина.

Скопец Лю Чин даже правил всей Срединной империей – с 1505-го по 1510 г. – при малолетнем императоре Ви-Цу. Этот временщик развязал настоящий террор против аристократов, казня неугодных ему сотнями. Отбирая жизни вместе с должностями, бесполый опекун императора замещал вакансии своими собратьями по несчастью. Но самым знаменитым китайским евнухом был адмирал Чэнг Хо. Он совершал в XV в. морские путешествия в Индию, Шри-Ланку, Аравию, плавал вдоль берегов Восточной Африки. Был близок к открытию Америки. Он командовал огромным флотом, насчитывавшим триста кораблей и тридцать тысяч матросов.

Однако входным билетом в императорские чертоги была весьма болезненная и опасная операция. В Китае существовало три разновидности этой операции. Первая заключалась в полной кастрации: мужчина лишался и полового члена, и яичек. Вторая состояла в удалении только полового члена, третья – в лишении яичек. При любой кастрации, когда рана по краям заживала, в образовавшуюся полость вставляли обработанную металлическую или бамбуковую трубочку для мочеиспускания. Позже придумали искусственный член из каучука.

О том, какие страдания испытывали при операции евнухи, подробно рассказал в конце XIX века специалист по Китаю английский ученый Картер Стент. Он писал в 1877 году: «Операцию выполняют следующим образом. Нижнюю часть живота и верхнюю часть бедер туго перебинтовывают, чтобы предупредить излишне обильное кровотечение. Затем удаляемые части тела трижды промывают горячей перечной водой и отрезают под самое основание небольшим изогнутым ножом, напоминающим серп. По завершении дела рану накрывают бумагой, намоченной в холодной воде, и тщательно забинтовывают. Пациента, поддерживаемого двумя хирургами, заставляют ходить по комнате 2–3 часа, после чего позволяют лечь, но запрещают что-либо пить в течение трех суток. Многие умирали от болевого шока и обезвоживания. На четвертый день повязку снимают и страдалец наконец-то может облегчиться. Если ему это удалось, значит, он вне опасности, если нет – прооперированный обречен на мучительную смерть, так как проходы его уже распухли и ничто его уже не спасет».

Существовали целые семьи специалистов, занимающихся кастрацией. Кастрацию мальчиков, которых брали в услужение императору, обычно производили до достижения половой зрелости, но не у всех отцов были деньги на нее, и детей оскопляли домашним, частным образом, во время которого оскопляемые нередко гибли. О выживших оскопленных сообщалось в уездное правительство, чтобы имя мальчика внесли в список кандидатов в императорскую челядь. Честолюбивые замыслы отцов касались не только судьбы их сыновей, но и всей семьи и клана, ибо, попав на высокую должность, кастрат был обязан помогать всем их членам. Утвердившись во дворце, евнух обычно заводил жену, которая ухаживала за ним, и усыновлял мальчика (чаще всего родственника) для продолжения своего рода.

Если в Персии и Турции евнухи могли поступить на службу ко всякому, кто мог им платить, то в Китае только император и члены его семьи имели право пользоваться их услугами. Евнухи делились на две категории. Принадлежавшие к первой категории пользовались особыми привилегиями и обслуживали императора, императрицу, мать императора и императорских наложниц. Принадлежавшие ко второй категории обслуживали всех. И если подавляющая масса евнухов влачила жалкое существование, то верхушка евнухов жила в полном довольстве. О своем приближенном евнухе Юань Цзиныноу последний маньчжурский император Пу И в своей книге «Первая половина моей жизни» писал: «С наступлением зимы он каждый день менял шубу. Он никогда не надевал дважды одну и ту же соболью куртку. Одной только шубы из морской выдры, которую он однажды надел на Новый год, было достаточно для того, чтобы мелкому чиновнику прокормиться всю жизнь». Почти все управляющие придворными евнухами и некоторые начальники отделений имели в своем распоряжении собственную кухню и младших евнухов, обслуживавших их. Некоторые из них имели даже свой штат горничных и служанок. Жизнь же евнухов низших рангов была горька. Они всегда недоедали, терпели побои и наказания, а в старости им не на кого и не на что было опереться. Жить им приходилось лишь на крайне ограниченные подачки, и если их выгоняли за какой-нибудь проступок, то их ждало нищенство и голодная смерть.

Обязанности евнухов были чрезвычайно разнообразны – от бытовых до государственных и жреческих. Они должны были присутствовать во время сна и при пробуждении Сына Неба и его домочадцев, принимать участие в трапезе императора и членов его семьи, постоянно сопровождать императора и его свиту.

Евнухам вменялось также в обязанность следить за хранением книг в библиотеках, сохранностью мебели и утвари, императорская сокровищница тоже находилась в ведении скопцов. Был евнух, занимающийся ежедневным ритуалом почитания предков императора: в его обязанности входило сжигание ароматных свечей перед табличками духов императоров-предков. Евнух-мажордом отвечал за уборку дворцовых палат, глава канцелярии аккуратно регистрировал все визиты правительственных чиновников.

В книге Пу И о роли евнухов в императорском дворце говорилось: «Описывая мое детство, нельзя не упомянуть евнухов. Они присутствовали, когда я ел, одевался и спал, сопровождали меня в играх и на занятиях, рассказывали мне истории, получали от меня награды и наказания. Если другим запрещалось находиться при мне, то евнухам это вменялось в обязанность. Они были моими главными компаньонами в детстве, моими рабами и моими первыми учителями».

По некоторым источникам, император мог иметь до трех тысяч евнухов, принцы и принцессы – до 30 евнухов каждый, младшие дети императора и племянники – до 20, их двоюродные братья – до 10. Во времена китайской династии Мин при императоре находилось около 10 тысяч евнухов. После установления в Китае в 1644 г. власти маньчжуров влияние евнухов значительно ослабло. Однако при царствовании вдовствующей императрицы Цыси институт евнухов при дворе вновь стал играть большую роль. Когда Цыси переступила порог императорских дворцов, в них насчитывалось 4 тысячи евнухов. Они объединялись в особые кланы, порой очень могущественные, и правители были вынуждены с ними считаться.

Господство евнухов в Китае явилось следствием уединенной жизни императора, которую он должен был вести согласно этикету. Сын Неба редко покидал свой дворец, в путешествиях министры видели своего повелителя только на аудиенциях, где они обращались не непосредственно к нему, а к чиновникам (чаще всего евнухам), окружавшим трон.

Именно евнухи доносили мнение и советы сановников императору, и верность сообщений целиком и полностью лежала на совести передающих. Они являлись единственным каналом связи императора с внешним миром. Неуемное властолюбие евнухов доходило до того, что, если повелитель мешал им, его могли устранить физически. Так жертвами скопцов нередко становились даже императоры и члены их семей. Например, евнухи скрыли смерть императора Цинь Шихуанди, и пока процессия с его телом (император скончался в путешествии) следовала по стране, евнухи делали вид, что кормят его, зачитывали какие-то указы, якобы подписанные Сыном Неба, и скрыли завещание, по которому назначался наследником неугодный им принц. Вместо этого они сфабриковали послание, приказывающее принцу и преданному ему военачальнику покончить с собой, и возвели на трон принца, удобного для воплощения их замыслов.

Власть евнухов неоднократно пытались ограничить, и некоторые императоры завещали своим потомкам держать евнухов в узде. «Сделаешь их своими доверенными, – предупреждал император Тайцзу (Чжу Юаньчжан, 1368–1398), – душа заболит, сделаешь своими глазами и ушами – глаза и уши испортятся». Этот император считал, что евнухи и родственники императора по женской линии наносят вред делу политического управления страной. Они нужны во дворцах, но там они должны быть только рабами и слугами и прислуживать императору, подавая вино или подметая пол. Опасения императора оказались не напрасны. Следующий император, Ченцзу (1403–1424), захватил трон с помощью евнухов, и они узурпировали власть. Во второй половине правления династии Мин евнухов было несколько десятков тысяч, а к концу периода Мин их насчитывалось несколько сотен тысяч. При дворе евнухи захватили 24 присутственных места, 12 департаментов и 8 управлений. Их грозная камарилья назначала сановников, казнила министров, обирала народ, и империей от имени императора фактически управлял евнух Вэй Чжунсянь.

Подобно евнухам дворца Топокапи китайские евнухи полностью контролировали сексуальную жизнь повелителя. Только от них зависело, возвысится ли наложница или напротив, умрет в забвении, прислуживая более удачливым товаркам. Отсутствие гениталий отнюдь не мешало евнухам ласкать красавиц, и, пока правители были заняты своими делами, евнухи отнюдь не скучали в обществе их жен. Тем более что среди кастратов ходила легенда – в результате постоянных сексуальных контактов утраченные органы вырастают снова. Китайский евнух Ли Го был слишком пылок, и на теле наложниц оставались укусы и синяки. Император обнаружил эти следы страсти и, поскольку вход в гарем был запрещен всем, кроме императора и евнуха, то вычислить виновника не составило особого труда. Страшная кара обрушилась на Ли Го: он был приговорен к разрезанию на мелкие куски. Однако большинство высокопоставленных евнухов были более осмотрительны и использовали для эротических забав наложниц низшего ранга, разочаровавших императора. Нередко первая ночь любви становилась единственной для юной наложницы, не сумевшей угодить императору.

ИМПЕРАТРИЦА ЦЫСИ

В таком положении оказалась и Лань Кэ – наложница самого низшего пятого ранга, будущая всесильна императрица Цыси, последняя великая правительница из династии Цин.

История жизни той, что возвысила евнуха Ли Ляньина и на протяжении почти полувека железной рукой правила гигантским Китаем, напоминает скорее миф, чем реальную биографию. К концу жизни ее полный официальный титул звучал так: Милосердная, Счастливая, Благодетельная, Милостивая, Главная, Охраняемая, Здоровая, Глубокомысленная, Ясная, Спокойная, Величавая, Верная, Долголетняя, Чтимая, Высочайшая, Мудрая, Возвышенная, Лучезарная.

А в самом начале жизненного пути ее звали Лань Кэ (Нефритовая Орхидея), она происходила из достойной, но обедневшей семьи. Ее отец Хой Чжэн вел полную превратностей жизнь государственного чиновника: он впадал в немилость, возносился высоко благодаря удачному стечению обстоятельств, сидел в тюрьме за растрату, потом нашел новых покровителей…. В конце концов он умер, оставив вдову с дочерью практически без средств к существованию. Лань Кэ слыла красавицей, ее типично маньчжурскую внешность дополнял живой характер. В детские годы она была помолвлена с блестящим молодым человеком, сыном высокопоставленного офицера. Но разорение семьи положило конец этой помолвке, несмотря на то, что Жун Лу продолжал обожать свою избранницу, да и она отвечала ему взаимностью. Пылкая и самолюбивая Лань Кэ приняла решение – взойти на самый верх и облагодетельствовать свою семью, в первую очередь мать. «Когда она отправилась к подругам, ее заметил евнух, – сообщается в «Сказании о тринадцати маньчжурских императорах». – Лань Кэ нарочно постаралась попасться на глаза императорским посланцам…»

Между тем даже попасть в соискательницы являлось непростым делом. В Китае существовало 9 чиновничьих рангов, среди которых 9-й считался самым низшим. Как можно узнать из «Заметок о цинском дворе», вышедших в Пекине, в конкурсе могли принять участие только дочери чиновников выше третьего ранга. Но и они просеивались сквозь мелкое сито – из знатных девушек отбирались лишь те, у которых восемь иероглифов, обозначающих даты рождения, считались благоприятными. 14 июня 1852 года 60 маньчжурских девушек достойного происхождения предстали перед взором вдовы покойного императора Даогуана. После смотрин гарем пополнили 28 наиболее достойных, среди них оказались младшая сестра покойной жены императора Сяньфэна по имени Нюхулу (будущая Цыань) и шестнадцатилетняя Лань Кэ (будущая Цыси).

В императорском гареме существовала неизменная табель о рангах: помимо законной жены, одна хуангуйфэй – Императорская Драгоценная Наложница, две гуйфэй – Драгоценные Наложницы, а дальше – от четырех до 72 обычных наложниц третьего класса – фэй, 84 наложницы четвертого класса – бинь, и остальные – 120 наложниц пятого класса – гуйжэнь… Не обладая особым статусом, Лань Кэ пополнила самую низшую категорию женщин, которые обитали в маленьких домиках в самой дальней части императорского сада. Эти женщины жили скромно: у них было мало прислуги, большую часть времени они занимались рукоделием, изготавливая одежду, обувь и косметику для более удачливых товарок. Впрочем, девственницы имели шанс подняться выше, их имена были написаны на нефритовых жетонах, которые лежали на специальном блюде в покоях императора. Когда правителю хотелось чего-нибудь новенького, он наугад брал жетон с блюда и отдавал евнуху, а чаще просто отдавал приказ привести к нему новую девушку, оставляя евнуху право на выбор кандидатки. Вероятно Лань Кэ смогла заручиться симпатией этой курии, хотя как ей это удалось – история умалчивает. Однако известно, что девушка была бедна, как церковная мышь, так что о подкупе речь не шла.

Орхидею принялись готовить к августейшей ночи. Ее раздели, омыли, умастили благовониями, а потом, не одевая, завернули в покрывало из пуха цапли (цапля издревле считалась символом чистых намерений, ведь к императору с другими нельзя). Обнажали наложниц также и с целью безопасности: в таком виде она не могла прихватить с собой холодное оружие. Затем наложницу, следуя дворцовому регламенту, доставляли в опочивальню императора. Здесь евнух снимал с нее покрывало и сам удалялся. По правилам имя наложницы записывали в специальную книгу, а также отмечался день и час пребывания наложницы в императорских покоях: таким путем определялась законность рождения ребенка от императора.

Лань Кэ попала в императорскую постель, но… не произвела впечатление на императора. Все закончилось очень быстро – так быстро, что главноуправляющий Палаты важных дел, который ожидал окончания постельной церемонии в соседней комнате, даже не успел крикнуть: «Время пришло!»

Существовал такой обычай: если наложница задерживалась в опочивальне надолго, главный евнух, заботясь о том, чтобы император не перетрудился, обязан был прокричать: «Время пришло!»

Не откликнется Сын Неба в первый раз – кричи еще. Не откликнется снова – кричи в третий раз. Ну а на третий раз государь просто обязан был отозваться, как бы ни был увлечен «прогулкой меж золотистых лилий».

Услышав отклик императора, главноуправляющий и евнух входили. Главноуправляющий вставал на колени возле постели и спрашивал: «Оставить или нет?» Вопрос означал, оставить ли в лоне женщины драгоценное семя государя, достойна ли она такого счастья, как понести от Сына Неба. Если ответ был отрицательным, главноуправляющий нажимал на живот женщины так, что все семя драконов выливалось из нее. Если же император велел семя в даме оставить, то в специальный журнал заносилось, что такого-то числа государь осчастливил такую-то, т. е. если зачатие происходило, оно фиксировалось с точностью до часа, что позволяло составить астрологический прогноз.

Ночь с императором не принесла Лань Кэ ничего, кроме простеньких жемчужных сережек – традиционного подарка. Ее поселили на отшибе Запретного двора, в домике, который назывался Тень платанов. Однако Лань Кэ не сдалась и начала кропотливую подготовку ко второй попытке завоевания императора. Каждой императорской наложнице в год полагалось 150 лянов (около 400 долларов по современным меркам) – на украшения и маленькие удовольствия. Лань Кэ делила свои монеты на три горсти: первая уходила на оплату уроков пения, благодаря второй девушка оттачивала каллиграфию и брала уроки живописи, ну а третью (самую увесистую горсть) она отдавала евнуху. По версии некоторых исследователей, этим евнухом мог быть молодой Ли Ляньин, но скорее всего в то время будущий всесильный скопец только начинал свою карьеру во дворце и не был допущен в личные покои императора. Скорее всего деньги орхидеи попадали в кошель одному из младших евнухов, Ши Цину, который был пристрастен к опиуму и которому, конечно, никогда не хватало денег на тайные посещения опиекурильни. Ши Цин не только просвещал юную деву насчет вкусов и предпочтений императора, но даже тайком выводил ее из дворца – Лань Кэ посещала знаменитую городскую куртизанку Сун по прозвищу Слива Мэйхуа. Искушенная женщина обучала ее эротическим приемам. Через два года Лань Кэ была во всеоружии: она безупречно подбирала себе наряды, ее скромный домик был собственноручно расписан изысканными рисунками в традиционном жанре «цветы и птицы», вокруг были разбиты роскошные клумбы. Теперь в дело вновь вступили евнухи: частенько император прогуливался по своему саду, сидя в паланкине. Обычно двое носильщиков выбирали маршрут в центральной части сада, где журчали фонтаны и цвели цветы. Однако евнухи-носильщики вдруг свернули в узкую аллейку между платанами.

Император изумился, обнаружив этот изящный домик-шкатулку на пороге которого стояла красавица в изысканном наряде и негромко, как бы в задумчивости, напевала любовную балладу. Сцена эта была срежиссирована евнухом Ань Дэхаем, предшественником Ляньина, будущим главным евнухом.

Заинтригованный правитель велел опустить носилки и… второе знакомство с повелителем прошло как нельзя более удачно. На сей раз амбициозная дева была во всеоружии: она знала все о вкусах и привычках императора благодаря поддержке евнухов. Ее карьера быстро пошла в гору: практически сразу она была переведена в разряд бинь. Лань Кэ с невероятной скоростью прошла оставшиеся стадии возвышения – фэй, гуйфэй. Она сумела стать отрадой пресыщенного владыки: устраивала маленькие театральные постановки на пьесы собственного сочинения, дарила образчики каллиграфии льстивого содержания и составляла компанию в курении опиума. Лань Кэ была знакома с этим пороком с детства – ее отец был завзятым курильщиком. Однажды она подсмотрела, как наложница подавала ему раскуренную трубку: она положила в нее шарики опиума, потом раскурила и выпускала дым так, что он принимал форму различных животных. Лань Кэ и сама решила научиться этому фокусу. Это ей удалось.

И вот однажды император Сяньфэн, проводя с Орхидеей ночь, предложил ей покурить опиума. Императорская фаворитка сделала это с большим искусством, пуская замысловатые фигуры из дыма. Сын Неба от этого зрелища был в восторге – ничего подобного он ранее не видел.

Она достаточно быстро стала любимой наложницей Сяньфэна и, используя ловкость и ум, обрела значительное влияние на него. Но, увы, ее положение не было устойчивым, в любую минуту император мог предпочесть ей другую. Нужен был план как стать особенной. В дело вновь вступает евнух, Ань Дэхай сделал ставку на Лань Кэ, да по-другому и быть не могло. Дело в том, что благородная императрица Цыань терпеть не могла заносчивых развращенных евнухов и не скрывала своей неприязни. Так вот, именно Цыань стала частью хитроумного плана возвышения Лань Кэ. Бездетная и вечно печальная Цыань нуждалась если не в заботе, то уж точно в участии, в сочувствии, хотя бы в беседе. По закону императрица должна была в течение пяти лет обеспечить Сына Неба наследником, но жена Сяньфэна не беременела. Сяньфэн решил, что Цыань бесплодна, хотя возможно дело было в нем: с юных лет он бражничал, вел разгульный образ жизни и скорее всего болел венерическими заболеваниями. Однако в отсутствии детей всегда винят женщину, и Сяньфэн перестал посещать опочивальню супруги.

В покоях императрицы стояло множество драгоценных фарфоровых ваз. В одну из них подкинули порошок ядовитого корня сыдун. Императрица почувствовала недомогание: глаза слезились, она постоянно чихала. В саду ей стало легче и женщина поняла, что в ее комнатах спрятан яд. Но как его обнаружить? И вот тут-то в дело вступила Лань Кэ. Через евнуха она передала, что происходит из рода знахарей и сможет по запаху определить, где спрятана отрава. Цыань немедленно послала евнуха за наложницей Лань Кэ.

Девушка несколько раз втянула воздух и подвела Цыань к одной из девяти напольных ваз. Императрица расчихалась еще пуще, а Лань Кэ не преминула заметить, что точно такой же запах три недели назад она слышала у дверей в комнаты Императорской Драгоценной Наложницы. Так Цыань заполучила, как она думала, любезную подругу-спасительницу, а Лань Кэ – долгожданный титул. Теперь она была хуангуйфэй.

ЛИ ЛЯНЬИН. ПЕРВЫЕ ШАГИ НА ПУТИ К ВЕРШИНЕ

Примерно в то же время юный Ли Ляньин пришел в Пекин. Он происходил из бедной крестьянской семьи, рано остался сиротой и в полной мере познал нужду и голод. В своей деревне ему пришлось некоторое время отсидеть под стражей за контрабанду, в Пекине он устроился учеником сапожника. На углу одной из пекинских улиц, недалеко от ворот Запретного города, он день-деньской чинил туфли. На его счастье мимо проходил его бывший односельчанин, дворцовый евнух по имени Шэнь. Он дружески приветствовал Ли и даже обещал подыскать ему более подходящую работу. Через несколько дней Ли Ляньин при содействии друга оказался в императорском дворце в качестве рядового евнуха.

В это время во дворце разворачивалась одна из самых дерзких авантюр. Лань Кэ прекрасно понимала, что у императора обязательно должен появиться наследник и обязательно от нее, и вот уже два года он регулярно призывал ее на ложе, но… Прочие счастливицы, разделявшие ложе с императором, тоже оставались бездетными, лишь одной женщине удалось произвести на свет дочь – хилую болезненную девочку. Вот тут-то и начинается интрига, следы которой можно обнаружить в записках тех времен. Неистовая Лань Кэ безжалостно избавлялась от юных красавиц, регулярно пополнявших гарем. Ань Дэхай и его шпионы сообщали ей о каждом слове и взгляде императора. Но в один прекрасный момент своеволие наложницы было доведено до сведения императора. Несмотря на привязанность к Орхидее Сяньфэн не собирался спускать ее выходок, да и возможно, она уже прискучила ему. Он велел своему секретарю без проволочек приготовить приказ о казни главной наложницы, как некогда поступил с ее предшественницей из-за наговора все той же Лань Кэ… Но еще не принесли тушечницу, как один из доверенных евнухов сообщил Ань Дэхаю о гневном распоряжении Сына Неба. Узнав о грозящей беде, Лань Кэ сыграла ва-банк – она объявила о своей беременности и обвинила ближайших сподвижников императора в том, что они хотят заставить императора казнить мать его будущего наследника.

Лань Кэ выиграла. Гордый своим будущим отцовством император осыпал ее милостями, Цыань нежно называла ее «сестрой». Однако оставалась одна проблема – ребенок. У Лань Кэ было два способа решить ее: во-первых, с помощью тех же евнухов она могла покинуть дворец и соблазнить какого-нибудь молодого крепкого парня или же выдать за своего ребенка другой женщины… Всеведущий Ань Дэхай сообщает ей, что одна из молоденьких горничных беременна. Девушку тотчас препроводили в дальние покои и заперли. Двое доверенных евнухов были при ней день и ночь, а в это время Лань Кэ с упоением изображала женщину в счастливом ожидании.

Весной 1856 г. служанка родила здорового мальчика. Евнухи тут же умертвили несчастную, а во дворце было объявлено о рождении наследника – принца Тунчжи. Укрепив свои позиции, Лань Кэ не проводила свое время у колыбели, за мальчиком ухаживали преданные ей евнухи. Она же стала кем-то вроде доверенного референта при императоре. Ее феноменальная память, способность быстро уловить суть дела и сопоставить факты и события не раз выручала императора. Но Сяньфэн старел: его мучили многочисленные хвори, его характер испортился окончательно, теперь его уже не развлекали спектакли и прочие дворцовые забавы, он вновь стал предпочитать общество императрицы и много времени проводил в обществе Цыань.

Оказавшись во дворце, деревенский парень Ли Ляньин старательно учился правилам дворцового этикета, чтоб ненароком не оскорбить кого-нибудь. Высокий рост и физическая сила, а главное – покровительство Шэня, одного из сподвижников Ань Дэхая, позволило ему войти в элитный круг обслуги Драгоценной Императорской Наложницы Матери Наследника. Ли Ляньина определили в команду носильщиков паланкина.

Лань Кэ умела разбираться в людях, ей понравился почтительный слуга, не обремененный родственниками. Так же она знала, что тот, кто познал крайнюю нужду, может должным образом оценить ее милости и будет ими дорожить.

Через вездесущего Ань Дэхая Ли Ляньина назначают помощником личного эскулапа Сына Неба. Теперь в его обязанности входит несколько раз в день делать массаж отекающих ног императора, и он практически неотлучно находится в его покоях.

ОПИУМНАЯ ВОЙНА И ДВОРЦОВЫЙ ПЕРЕВОРОТ ЦЫСИ

Между тем жизнь в Поднебесной была далеко не безоблачной: в Китае шла Вторая опиумная война, начавшаяся в 1856 г. Еще с конца XVIII в., когда иностранная, в частности английская, торговля с Китаем сосредоточилась в руках Ост-Индской компании, широкое распространение получила британская контрабандная торговля опиумом. Ост-Индская компания взяла в свои руки производство этого наркотика в Бенгалии. Наркоторговля быстро стала основной и наиболее доходной статьей английской торговли с Китаем, поэтому Ост-Индская компания хотела узаконить сбыт опиума.

Тогдашний китайский император Даогуан осознавал всю пагубность опиекурения для своих подданных – оно приводило к разложению нравов, разорению ремесленников, упадку дисциплины в армии. Император потребовал от британских и американских торговцев прекращения опиумной торговли. У них были конфискованы и уничтожены наличные запасы опиума (свыше 20 тысяч ящиков). Правительство Британии тотчас объявило его действия незаконными и послало к китайским берегам эскадру. И в апреле 1840 г. правительство Британии официально объявило Китаю войну, получившую название Первой опиумной войны. Китайское правительство, боясь разгрома, пошло на уступки. Однако британцам так и не удалось добиться формальной легализации ввоза опиума в Китай, хотя контрабандная торговля фактически не запрещалась. Чтобы легализовать ее, британцы и американцы развязали Вторую опиумную войну, которая развернулась на фоне гражданской войны в Китае.

Положение в стране стало настолько тяжелым, что император начал беспокоиться о своей жизни, о своей семье. Британцы, да и его собственный брат Кун, который пытался наладить отношения с проклятыми белыми дьяволами и верил, что они сильнее детей драконов, вполне могли подослать к Сяньфэну наемных убийц. Во всем мире император безоговорочно верил теперь только трем людям: прежде всего сыну (однако тот был еще младенец, от него помощи никакой) и своей жене, императрице Цыань, Лань Кэ.

Китай терпел постоянные поражения от превосходящих в техническом отношении европейцев, так 22 сентября 1860 г., когда вражеские войска стали угрожать Пекину император со своим окружением (включая и Орхидею) переезжает в Мулань, чтобы не попасть в плен к британцам.

Поселившись в уединенном дворце, Сяньфэн впервые смог как следует рассмотреть свою любимую наложницу. Искусная притворщица Лань Кэ много лет водила его за нос, притворяясь покорной голубкой, а на самом деле будучи хитрой и властной. Он велел поселить Орхидею в дальних покоях, а сам проводил время в обществе Цыань, государственными делами уже давно заправлял Дуаньхуа (князь Чэн), младший брат императора. Лань Кэ не на шутку забеспокоилась, ведь Сяньфэн охладел к ней, более того – она его раздражала. Он любил сына, но ничего не мешало ему избавиться от его матери. Она удвоила свою любезность по отношению к Цыань и старалась больше времени проводить с сыном. В уме она хладнокровно просчитывала варианты развития событий: император слабеет с каждым днем, допустим, он умрет. Она, вместе с Цыань, разумеется, может рассчитывать на регентство. А регентом при малолетнем императоре может стать только императрица, значит, она получит титул. Она заручилась поддержкой Цыань, объяснив последней, что если они не станут регентшами, то клика Чэна уничтожит их. Слабеющий император прислушался к супруге, и Лань Кэ получила вожделенный титул. Но при этом он передал императрице Цыань секретный указ, который давал ей право в любой момент умертвить Орхидею. Отныне ее звали Западная императрица Цыси (Милосердная и Ниспосылающая Счастье).

Казалось бы, Цыси так набила руку на изготовлении хитрых ядов, что запросто могла бы избавиться от Цыань. Однако в Поднебесной существовал старинный обычай: если Сын Неба называл императрицей не только жену, но и возвысившуюся наложницу (такие случаи бывали в истории), то в случае смерти императрицы наложница должна быть убита рукой самого Сына Неба и уложена в могилу госпожи. Ведь она считалась как бы тенью императрицы, а тень не может жить самостоятельно… Поэтому – хочешь не хочешь! – а Цыси приходилось даже беречь Цыань.

Укрепление позиций матери наследника не на шутку встревожило правящую клику, это было равнозначно потере власти, а для императорского фаворита Сушуня – смертной казни. Сушунь воспользовался своим влиянием на императора и заставил его передумать. Составили новый документ: наследника будет опекать Регентский совет, в который вошли Сушунь, князья Цзайюань и Дуаньхуа, а также еще пять высших сановников (наибольшую роль в управлении страной играл Сушунь и двое князей). В дополнение к этому предполагалось после смерти императора умертвить и Императорскую Драгоценную Наложницу – Орхидею. И по этому поводу уже был подготовлен императорский указ.

Ляньин сообщил об этом Ань Дэхаю, тот приказал ему выкрасть императорскую печать, а сам без промедления сообщил новости новоиспеченной императрице. Цыси понимает, что земля горит у нее под ногами. На ночь император принимает травяной отвар, который помогает ему заснуть. Сегодня он особенно ему нужен, ведь Сын Неба в гневе, случилось небывалое – пропала императорская печать! На этот раз Цыси добавила в него особые ингредиенты. Утром император чувствовал себя совсем слабым, он еле говорил, у него кружилась голова, но отъезд откладывать нельзя – с часу на час здесь могли появиться британцы, проклятые белые дьяволы. Император разместился в лодке вместе с Цыань и наследником, Цыси же с комфортом расположилась в другой лодке, объявив, что ей как-то нездоровится. Меж тем императору действительно становилось все хуже, Ли Ляньин, сопровождавший его, скорее всего подал какой-то знак, и Цыси вдруг охнула и опрокинулась на спину. «Западная императрица Цы умирает!» – загомонили служанки. Тунчжи услышал это и принялся громко плакать. Сяньфэн приказал направить его лодку к лодке Цыси. И увидел, что она лежит недвижимо, что она смертельно бледна… Император поднялся и начал перебираться из своей лодки в лодку Цыси. Вдруг голова у него закружилась, он покачнулся – и упал в воду. Тяжелые шелковые одежды мигом потянули его в глубину.

Если это дерзкое преступление действительно имело место, то оно навеки связало молодого евнуха Ляньина и императрицу Цыси.

Но оставались еще опасные бумаги, милостиво дарующие ей смерть. Пусть не заверенные печатью, они давали основание оспаривать ее регентство. О бумагах позаботился верный Ань Дэхай, он велел Ли Ляньину выкрасть и уничтожить два документа: тот, что касался назначения Регентского совета, и тот, который велел Орхидее отправляться в загробный мир следом за своим повелителем, а вот указ о назначении наследником малолетнего Тунчжи вдруг нашелся под подушкой на ложе императора.

Исчезновение указов привело Регентский совет в замешательство: назначение Сушуня не было подтверждено императорской печатью и, следовательно, не имело силы. Этим и воспользовалась Орхидея, которая подтвердила для себя титулы вдовствующей императрицы и императрицы-матери, после чего перед ней был открыт путь к регентству совместно с императрицей Цыань, которая сохранила формальное первенство.

Ввиду того, что по конфуцианской политической традиции переход власти к женщинам был недопустим, Цыси пришлось обосновать его, вызвав ко двору авторитетного ученого Ли Цымина, который составил перечень исторических прецедентов мудрого правления императриц (всего 8) с глубокой древности. Затем цензор Дун Юань-чунь почтительно попросил Цыань и Цыси стать регентшами и взять на себя тяготы правления. Но так как это противоречило воле умершего императора, традициям и точке зрения Регентского совета, завязались жесткие споры. Понимая слабость своих позиций, Цыси следует совету Ань Дэхая и назначает командующим императорской гвардией Жунь Лу, своего бывшего жениха и дальнего родственника. Основной повесткой дня для новоиспеченных регентов оставался вопрос о возвращении в Запретный город Пекина. Также планировался перенос туда гроба императора.

В свою очередь, задачей Сушуня и его группировки с августа по ноябрь 1861 г. стало недопущение каких-либо связей между императрицами и князьями. Тайным посланником от Орхидеи к князю Гуну, умному и энергичному брату императора, стал лично Ань Дэхай, он переоделся бродячим торговцем и смог отдать послание лично в руки Гуну. В нем содержалась просьба прибыть в Мулинь для обсуждения плана действий против Сушуня. Князь Гун понимал, что установление власти Регентского совета означало конец его карьеры и вместе с князем Чунем спешно прибыл в Мулинь. Но группировка Сушуня не допустила его встречи с императрицами. Однако ночью в покои гостей наведался Ань Дэхай и тайно проводил Гуна и Чуня на встречу с императрицами.

После обсуждения четверка заговорщиков выработала стратегический план: они условились вести себя спокойно (чтобы не распугать змей), а решающий удар нанести неожиданно и внезапно. Гун для отвлечения внимания Сушуня и его группировки вскоре вернулся в Пекин, чем успокоил все подозрения в свой адрес.

Императрицы также усыпляли внимание совета, как будто признав свое фактическое поражение, потворствуя выдаче различных званий и наград его членам и вместе с тем скрывая тот факт, что маньчжурский военачальник Шэнбао в любой момент готов выступить против совета, а Гун стягивает войска к Пекину.

После гибели Сяньфэна было достигнуто перемирие с британцами. И 23 сентября 1861 г. противники совета добились издания императорского указа о переносе тела покойного императора в Запретный город. Сушуню было поручено охранять его гроб и семью молодого императора, этим самым он оказался прочно прикован к процессии и потерял свободу маневра.

26 октября процессия выступила из Мулани, в ее составе были как заготовщики (включая Цыси, Гуна и др.), так и члены Регентского совета (вместе с Сушунем), а также молодой император. Цыси была осведомлена о том, что Сушунь планирует ее устранение во время этого скорбного хода, поэтому при ней неотлучно находились два ее доверенных евнуха Ань Дэхай и Ли Ляньин, а гвардейцы Жунь Лу постоянно держались поблизости. Вторым важным тактическим ходом была изоляция главного противника – Сушуня. Она была успешно реализована благодаря древней традиции, согласно которой императора, умирающего вдали от места ритуального отпевания и молитв, должны были встречать сын и жена в месте отпевания (соответственно, они должны были там всё подготовить). С опорой на эту традицию был издан императорский указ, который предписывал всем срочно ехать вперед, в Пекин, а Сушуню – остаться у гроба с телом императора. Вероятно, Сушунь, рассчитывал, что Дуаньхуа, Цзайюань и другие его союзники возьмут власть в столице в свои руки и блокируют Гуна, который представлялся ему самым опасным противником. С этим и связано согласие Сушуня остаться во главе траурной процессии.

1 ноября императорский кортеж прибыл в Пекин и тут же был окружен войсками Гуна. Когда члены кортежа вошли в тронную залу, Гун зачитал приказ, скрепленный императорской печатью (Ли Ляньин к тому времени уже конечно же отыскал печать), в котором говорилось о том, что все члены Регентского совета лишены своих постов и должны быть взяты под стражу. Дуаньхуа, Цзайюань встретили указ покорно, но затем начали ругаться друг с другом из-за столь явного провала попытки захвата власти.

Также были зачитаны другие указы, которые содержали подтверждение воцарения Цзайчуня и закрепление за Цыань и Цыси титула вдовствующих императриц. Императрицы должны были править совместно вплоть до совершеннолетия императора, а Гун был назначен князем-регентом. Затем было покончено с Сушунем, который был во главе траурной процессии: он был схвачен Чунем во время того, как занимался любовью с двумя наложницами (что считалось вопиющим нарушением морали). После того, как с советом было покончено, установилась власть двух императриц и князя-регента.

ХИТРОСТИ ЛИ ЛЯНЬИНА И ПАДЕНИЕ АНЬ ДЭХАЯ

Ань Дэхай стал главой дворцовых евнухов, а Ли Ляньин все больше времени проводил в покоях императрицы Цыси. Ему удалось потрафить императрице в одном весьма важном для нее вопросе. Дело в том, что традиционная маньчжурская прическа, украшенная атласной наколкой с цветами и драгоценными камнями, причиняла немало неудобств энергичной молодой женщине – стоило подуть ветру или просто резко повернуть голову, как наколка съезжала и пряди волос выбивались. Ли Ляньин, как уже упоминалось, в юности был башмачником и умел орудовать иглой. Он придумал и изготовил специальный каркас, который надежно поддерживал прическу. Цыси оценила нововведение и повелела всем придворным дамам пользоваться такими наколками.

Кроме того, он не уставал развлекать императрицу и льстить ей, например, говорил ей, что даже твари земные ждут от нее благодати. В доказательство попросил ее подойти к пруду с декоративными карпами. Цыси подошла, и, о чудо, вода прямо вскипела, множество карпов подплыли к ней и нетерпеливо высовывали морды из воды. Потом она разузнала через Ань Дэхая, что Ляньин просто кормил карпов именно в этот час. Однако ей было по душе рвение этого евнуха. Вспомнив, что он был массажистом покойного императора, Цыси поручила ему делать ей легкий массаж. Несмотря на то, что главным ее любимцем и правой рукой оставался Ань Дэхай, она все более нуждалась в Ляньине.

Кто знает, не уничтожил ли бы всеведущий Ань Дехай своего молодого конкурента, но судьба распорядилась иначе. Глава евнухов Ань Дэхай был неимоверно наглым и заносчивым, считая себя неуязвимым под крылом Цыси. Его манеры раздражали кроткую Цыань, но он не придавал этому значения и даже дерзил ей. Практически все придворные аристократы ненавидели Ань Дэхая. Например, он сыграл злую шутку с губернатором провинции Шаньдун Дин Баочжэнем. Получив столь высокий пост, чиновник отправился в Пекин, чтобы отблагодарить вдовствующую императрицу Цыси. Перед входом в Тронный зал он нечаянно обронил головной убор-шапочку. Поблизости находился главный евнух Ань Дэхай, он быстро поднял шапочку, но отказался возвращать ее владельцу, требуя за нее десять тысяч лянов. Шапочка являлась атрибутом убора чиновника: появление во дворце без головного убора рассматривалось как грубое нарушение установленных правил. Поэтому Дин Ба-очжэнь с помощью посредника вынужден был выкупить шапочку за 3 тысячи лянов. Такой наглой и оскорбительной выходки главного евнуха губернатор провинции Шаньдун не мог забыть и поклялся при случае отомстить ему.

Дерзкий евнух осмелился обратиться к самому великому князю Гуну с требованием подарка! Князь Гун очень любил свой перстень с огромным нефритовым камнем и как бы невзначай хвастливо демонстрировал его при дворе. Ань Дэхай фамильярно предложил подарить ему драгоценность. Великий князь резко отказал ему, но наглый евнух не успокоился. Он пришел к Цыси и начал упрашивать ее добыть этот перстень, труда ей это не составит – ведь никто не откажет в просьбе сиятельной императрице. Цыси не желала обострять и без того напряженные отношения с великим князем Гуном, однако не хотела огорчать и своего самого надежного слугу. В конце концов уговорились так – Цыси попросит перстень у князя, а Ань Дэхай не станет носить его при дворе, чтобы не гневить вельможу. Но получив вожделенную безделушку, Ань Дэхай не смог отказать себе в удовольствии унизить великого князя, он стал хвастаться перстнем, потому что все знали, кому он принадлежал ранее. Гнев Гуна был столь сильным, что он прилюдно поклялся расправиться с главным евнухом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.