«Измайловские досуги»

«Измайловские досуги»

30 августа 1882 г. великий князь Константин Константинович перешел на службу в Военное ведомство в чине лейб-гвардии штабс-капитана. 15 декабря 1883 г. он прибыл для несения службы в лейб-гвардии Измайловский полк, в котором в итоге прослужил 7 лет, командуя с 15 февраля 1884 г. ротой Его Величества («Государева рота»). Состоял он одновременно также в должности члена полкового суда с 10 декабря 1885 г. по 11 июня 1886 г., с которой был отчислен, как пробывший в ней установленный срок. Великий князь Константин Константинович постепенно стал приглашать офицеров полка на обеды в Мраморный дворец, после которых за бокалом вина и курением сигар в дружественной атмосфере велись разговоры об изящной словесности и благотворной силе искусства. Эти «офицерские посиделки» со временем переросли в нечто большое.

Весьма любопытны наблюдения Константина Константиновича за наследником престола цесаревичем Николаем Александровичем (будущим императором Николаем II), сделанные в разные годы в дневнике великого князя. Так, например, 21 декабря 1888 г. он записал: «Из беседы с милым Цесаревичем после обеда я опять, как и всегда, вынес самое отрадное впечатление. Он одарен чисто русскою, православною душой, думает, чувствует и верит по-русски. Мы говорили про отечественную историю и про восточный вопрос. Говорили про Иоанна III, про царевича Дмитрия и Самозванца, про кончину Павла I и про последнюю Турецкую войну…»

Проходя службу в лейб-гвардии Измайловском полку в должности командира «Государевой роты» (1884–1891), великий князь организовал в нем литературно-художественный кружок «Измайловские досуги». В Государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ), в личном фонде великого князя Константина Константиновича сохранился любопытный документ — «Положение об Измайловском досуге». Девизом этого объединения были слова «Доблесть. Доброта. Красота», а эмблема состояла из меча и лиры, обвитых цветами. Целью «Измайловского досуга» было: «…Доставить участникам возможность знакомить товарищей со своими трудами и произведениями различных отечественных и иностранных деятелей на поприще науки и искусства, но непременно на русском языке. Поощрить участников к развитию их дарований. Соединить приятное препровождение свободного времени с пользою. Посредством обмена мыслями и мнений способствовать слиянию воедино полковой семьи и, наконец, передать Измайловцам грядущих поколений добрый пример здравого и осмысленного препровождения досужих часов…» На Досуге «допускалась музыка, а чтения и сообщения непристойного содержания исключались». Первое заседание объединения, основанного «во имя доблести, добра и красоты», состоялось 2 ноября 1884 г. в помещении Офицерского собрания л.?гв. Измайловского полка. Иногда эти мероприятия проходили во дворце у великого князя. Члены кружка читали и слушали литературные произведения не только сами, но и в исполнении известных поэтов и писателей, которые приходили к ним. Офицеры полка музицировали, ставили пьесы. «Измайловские досуги» были своего рода умственным и художественным островком военной культуры в Санкт-Петербурге. Пожалуй, основную мысль устава «Измайловского досуга» Константин Константинович сумел выразить в стихотворной форме, что было прочитано 9 января 1888 г. на одном из очередных собраний гвардейских офицеров.

Сбираясь, как жрецы на жертвоприношенья,

Перед художества священным алтарем,

Служа искусству, мы свои произведенья

На суд товарищей смиренно отдаем.

Не ищем мы, друзья, ни славы, ни хвалений,

Пусть безыменные в могиле мы уснем,

Лишь бы измайловцы грядущих поколений,

Священнодействуя пред тем же алтарем,

Собрались, как и мы, стремяся к той же цели

В досужие часы чрез многие года,

Те песни вспомнили, что мы когда-то пели,

Не забывая нас и нашего труда.

Гремите, пойте же, Измайловские струны,

Во имя доблести, добра и красоты,

И меч наш с лирою, неопытной и юной,

Да оплетут нежней художества цветы.

К тематическим вечерам Досуга порой печатались специальные программки с перечислением мероприятий и исполнителей. Приведем дневниковую запись великого князя о проведении Досуга, посвященного поэту М. Ю. Лермонтову, где Константину Константиновичу довелось исполнять последние монологи из «Демона», отрывки из «Мцыри» и стихи. В поденной записи им было записано: «Я был в ударе и читал с чувством и увлечением, особенно в заключение неизданное стихотворение „Смерть“. Я сказал его наизусть, весь проникшись мыслью поэта, так что дух у меня захватывало, голос дрожал и мороз пробегал по коже».

Здесь на Досуге впервые были поставлены «Гамлет» в переводе великого князя и его драма «Царь Иудейский», в которых он исполнил роли Гамлета и одного из учеников Христа — Иосифа Аримафейского. Участие в любительских спектаклях принимали и другие члены Императорской Фамилии. Тесные связи великого князя Константина Константиновича с Измайловским полком и его «Досугами» не прерывались до самой смерти, несмотря на то, что он стал командовать л.?гв. Преображенским полком, а позднее находился на других ответственных должностях. В частности, сохранилось письмо императора Николая II от 14 сентября 1912 г. по поводу постановки драмы «Царь Иудейский». Государь в нем сообщал своему двоюродному дяде:

«Дорогой Костя,

Давно уже собирался тебе написать после прочтения вслух Аликс твоей драмы „Царь Иудейский“.

Она произвела на нас весьма глубокое впечатление — у меня не раз навертывались слезы и щемило в горле. Я уверен, что видеть твою драму на сцене, слышать в красивой перефразировке то, что каждый знает из Евангелия, — все это должно вызвать в зрителе прямо потрясающее чувство. Поэтому я всецело разделяю мнение Св. Синода о недопустимости постановки ее на публичной сцене. Но двери Эрмитажного или Китайского театров могут быть ей открыты для исполнения участниками „Измайловских Досугов“».

Товарищ министра внутренних дел и шеф жандармов В. Ф. Джунковский (1865–1938) позднее делился воспоминания о впечатлении по просмотру постановки «Царь Иудейский» в Петербурге в январе 1914 г.:

«В этот же день в Эрмитажном театре Зимнего дворца состоялось первое представление трагедии „Царь Иудейский“, на котором в числе приглашенных был и я. Среди приглашенных преобладали военные, но было и много лиц высшей администрации и представителей мира искусств и литературы. В числе исполнителей был великий князь Константин Константинович — автор пьесы — в роли Иосифа Аримафейского, князья Константин и Игорь Константиновичи, некоторые артисты C[анкт]-петербургских театров и офицеры Лейб-гвардии Измайловского полка.

Не без волнения и какого-то внутреннего страха, не совершаю ли я что-то антирелигиозное, идя смотреть эту пьесу из жизни Спасителя, поехал я на этот спектакль. К счастью, когда открылся занавес, мои сомнения за содержание драмы-мистерии, по мере хода действий этой трагедии, явившейся плодом искренней веры, постепенно рассеялись. Местами трагедия даже высоко поднимала религиозное настроение, вызывая благоговейное чувство. Поставлена она была с огромной роскошью, строго исторически, костюмы, грим — все было выдержано. Особенно хороша была постановка в 4 акте, изображавшая сад Иосифа Аримафейского.

Я вернулся домой под сильным впечатлением и не пожалел, что присутствовал на этом представлении. Но в то же время я не мог не сознавать, что если б эта трагедия была поставлена в другой обстановке, в обыкновенном общественном театре с заурядными актерами и для платной публики, трудно было бы сохранить то религиозное чувство, которое не покидало присутствующих в зале Эрмитажного театра и заставляло смотреть пьесу именно с этим чувством».

(Джунковский В. Ф. Воспоминания. Т. 2. М., 1997. С. 268–269.)

В дневнике императора Николая II от 9 января 1914 года имеются следующие строки с отзывом от просмотра постановки:

«В 7 ¹/₂ поехал в город прямо в Эрмитаж. Шла драма Кости „Царь Иудейский“. Впечатление она производит потрясающее. Постановка редкая по красоте. Этот вечер считался Измайловским Досугом. Вернулся в Царское усталый в час с ¹/₂».

(Дневники императора Николая II. М., 1991. С. 442.)

Князь императорской крови Гавриил Константинович (второй сын К. Р.) делился позднее в эмиграции своими воспоминаниями об этом неординарном событии:

«Этой же зимой ставился в Зимнем дворце в Эрмитажном театре „Царь Иудейский“, драма, написанная моим отцом. Мои братья Константин и Игорь были в числе артистов. Иоанчик принимал в пьесе косвенное участие, так как в ней участвовал его хор певчих. Я же в пьесе участия не принимал. Артистами были офицеры лейб-гвардии Измайловского полка, потому что пьеса шла под флагом „Измайловского досуга“.

Мой отец играл Иосифа Аримафейского. […]

Конечно, самым торжественным днем был спектакль в Высочайшем присутствии. Государь с великими княжнами приехал из Царского Села. Государь надел жетон „Измайловского досуга“, который Измайловцы ему поднесли, когда, будучи еще наследником, он посетил Досуг в Офицерском собрании Измайловцев.

Спектакль прошел очень удачно. Громадное впечатление производила музыка Глазунова. Он прекрасно изобразил бичевание Христа. Императорский оркестр играл очень хорошо. После спектакля Государь пошел за кулисы говорить с отцом. Отец был чрезвычайно взволнован, с его лица тек пот, он тяжело дышал. Я никогда не видел его в таком состоянии. Когда он играл, он священнодействовал. На этом спектакле были также некоторые члены Семейства. Говорили, что прежде, чем ехать на спектакль, великая княгиня Мария Павловна спросила священника, можно ли ехать, так как Синод был против постановки пьесы. Великий князь Николай Николаевич и Петр Николаевич с женами на спектакле не были. Должно быть, они были одного мнения с Синодом».

(Великий князь Гавриил Константинович. В Мраморном дворце: Из хроники нашей семьи. СПб., Дюссельдорф, 1993. С. 141.)

Княгиня О. В. Палей (до 1915 г. графиня Гогенфельзен, морганатическая супруга великого князя Павла Александровича), которая после гибели сына Владимира в Алапаевске в июле 1918 г. и расстрела супруга в Петропавловской крепости в январе 1919 г., эмигрировала из России во Францию, делилсь также воспоминаниями:

«Впервые драма великого князя Константина была поставлена в 1913 г. (правильно в январе 1914 г. — В. Х.) в Петербурге, в Эрмитаже, и играна многократно. Смотрели ее по очереди все члены Императорской Фамилии, Двор, посланники, высшие чиновники. Декорации стоили неслыханных денег, актеры играли талантливо. И все ж в центре внимания был сам сочинитель. Великий князь Константин исполнял роль Иосифа Аримафейского, кстати, благоговейно и искренне».

(Палей О. В. Воспоминания о России. М., 2005. С. 91–92.)

Нам стоит отметить, что в то время об «Измайловских досугах» ходили разные, неоднозначные отзывы в светском обществе и в гвардейской среде. В других гвардейских полках такое начинание практически не привилось, хотя были отдельные попытки. Так, например, известный генерал от инфантерии Н. А. Епанчин (1857–1941) о них писал следующее:

«…Такие вечера устроил великий князь Константин Константинович, когда он командовал ротой в л.?гв. Измайловском полку, для офицеров полка, под названием „Измайловские досуги“. На эти собрания иногда приглашались и посторонние лица, так, например, я несколько раз получал приглашения на эти вечера.

В так называемом „обществе“ на эти вечера смотрели с „усмешечкой“; приходилось слышать, что это „не великокняжеское дело“. Константин Константинович был выдающийся поэт, но по излишней скромности не печатал своих стихотворений и даже, чтобы не дразнить гусей, таил про себя свой дар, пока о нем не узнал император Александр III и не разрешил великому князю печатать его стихотворения. Они вышли в свет под инициалами К. Р. (Константин Романов)».

(Епанчин Н. А. На службе трех Императоров. Воспоминания. М., 1996. С. 76.)

По подсчетам историков и искусствоведов было всего проведено 223 «Досуга» и исполнено 1325 различных произведений. За весь период существования этого любимого детища великого князя Константина Константиновича, который со дня основания его и до своей кончины являлся несменяемым председателем военно-театрального кружка, присутствовали 9348 человек.

Великий князь Константин Константинович обладал весьма заметными артистическими способностями. Впервые «Трагедия о Гамлете, принце Датском» в выдающемся авторском переводе К. Р. была поставлена 17 января 1897 г. офицерами Измайловского полка, совместно с некоторыми приглашенными петербургскими артистами в полковом зале офицерского собрания в рамках «Измайловского досуга». Главную роль, разумеется, играл Константин Константинович. Для ее исполнения он брал даже специальные уроки по фехтованию и прислушивался ко всем замечаниям режиссера. В дневнике К. Р. описал свое состояние во время представления спектакля: «И вот я вышел. Первые слова и извлечения меча, кажется, удались; но, тем не менее, я чувствовал, что у меня даже ноги дрожат от волнения. Впрочем, это скоро прошло, и я вполне овладел собой…» Постановка имела большой успех. Спустя лишь месяц некоторые сцены из «Гамлета» были поставлены на сцене домашнего театра в Мраморном дворце. На представлении присутствовали некоторые члены императорской фамилии, в т. ч. вдовствующая императрица Мария Федоровна. И опять грандиозный успех. Спектакль решили продемонстрировать еще два раза. На последней демонстрации присутствовал император Николай II, который выразил свое восхищение Константину Константиновичу и предложил поставить «Гамлет» на сцене Императорского Эрмитажного театра. Это знаменательное событие состоялось 17 февраля 1900 г. На спектакле присутствовали почти все члены императорской фамилии, многие министры, представители аристократии и высшего света. Наконец, «Гамлет» (все с тем же грандиозным успехом) 30 ноября 1900 г. впервые прошел на сцене Императорского Александринского театра. Спустя почти четыре года после премьеры «Гамлета» на Измайловском досуге мы находим запись в дневнике К. Р. от 16 декабря 1900 г., где имеется признание автора: «Роль Гамлета настолько сильно действует на мое воображение, несмотря на привычку к ней; невзирая ни на что, что я вот уже четвертую зиму ее играю, что, если задумаюсь о ней, лежа в кровати, сон бежит, и я долго не могу заснуть».

Многие современники восхищались разносторонними талантами Константина Константиновича. Известная графиня М. Э. Клейнмихель (1846–1931), в частности, в своих эмигрантских мемуарах отмечала:

«Лично я мало знала Государыню. За всю мою жизнь я имела у нее только три аудиенции… Часто я ее видела на театральных представлениях в Эрмитаже и в Зимнем дворце. Между прочим, великий князь Константин Константинович играл там Гамлета, прекрасно им переведенного на русский язык. Дочь моя играла Офелию. Царица приходила часто на репетиции. Всегда холодная и равнодушная, она, казалось, была только тем занята, чтобы в шекспировском тексте не было ничего, могущего показаться ей оскорбительным. Ни к кому не обращалась она с приветствием. Как лед, распространяла она вокруг себя холод. Император, наоборот, был очень приветлив и очень интересовался игрою артистов, всех ему известных гвардейских офицеров. Постановка „Гамлета“ стала почти официальным событием — на нее была потрачена большая сумма денег из личных средств Государя. Трудно описать роскошь этой постановки. Я уверена, что ни мать Гамлета, ни король, ее супруг, никогда не имели такой блестящей свиты, какую им устроил русский двор. Даже пажи королевы были настоящие пажи императрицы, сыновья лучших русских фамилий.

Этот спектакль был повторен три раза — в первый раз он был дан для двора и для дипломатического корпуса, во второй — для родственников исполнителей и в третий — великий князь Константин Константинович, бывший прекрасным артистом, получил разрешение выступить в роли Гамлета перед артистами императорских театров — русского, французского и итальянского. Я хотела бы подчеркнуть, что ни при каком режиме искусство и артисты не пользовались таким почетом и не играли такой роли, как во времена монархии. […]

Я часто встречала Государыню у великого князя Константина, в его прекрасном дворце в Павловске, в те вечера, когда его дети устраивали концерты и живые картины. Она сидела, держа на коленях наследника, молчаливая, грустная, совершенно равнодушная к происходившему вокруг нее. Время от времени она ласкала своего сына, сдерживая его подвижность. Затем она вдруг вставала, говоря Государю: „Ники, теперь время уходить“. Государь старался ее удержать, но обыкновенно это кончалось тем, что он следовал за нею».

(Клейнмихель М. Э. Из потонувшего мира. / За кулисами политики. М., 2001. С. 483–484.)

В воспоминаниях князя императорской крови Гавриила Константиновича (второго сына К. Р.) читаем по этому же поводу следующее: «В феврале 1900 года в Эрмитажном театре был поставлен „Гамлет“, и я помню, как в вечер спектакля, когда отец уехал в театр (он играл самого Гамлета), лакей Крюков с большим трудом внес в гостиную родителей мраморный бюст Офелии: это был подарок матушки — отцу. Он должен был увидеть его, вернувшись со спектакля.

В офицерском собрании Измайловского полка театральные представления происходили на складной сцене — подарок знаменитого актера Александринского театра В. Н. Давыдова. Давыдов почти всегда режиссировал спектакли „Досугов“». (Великий князь Гавриил Константинович. В Мраморном дворце: Из хроники нашей семьи. СПб., Дюссельдорф, 1993. С. 12.)

Со своей же стороны отметим, что в 1900-е гг. великий князь Константин Константинович выступал главным образом как переводчик пьес классического репертуара и драматург. Его перевод шекспировского «Гамлета» многими специалистами был признан классическим. Он создал три крупных произведения на библейскую тему: драматический отрывок «Возрожденный Манфред», поэму «Себастьян Мученик» и драму «Царь Иудейский» (замысел последней был подсказан П. И. Чайковским). Сам великий князь играл заглавные роли на сценах дворцовых театров (Китайского — в Царском Селе, Эрмитажного — в Санкт-Петербурге). В любительских спектаклях, где участвовали также его дети, придворные, гвардейские офицеры, сыграл роли Гамлета, Генриха IV, Иосифа Аримафейского и др.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.