Давка у эскалатора
Давка у эскалатора
Японская мораль возводит в число добродетелей не только труд, но и учение. Считается, что усердный поиск новых знаний и навыков возвышает и украшает человека в любом возрасте. Со школьных лет у японцев воспитывают привычку к групповому учению. Оно рассматривается как один из видов общественной деятельности, которую желательно продолжать всю жизнь. При приеме на работу или новом назначении японец морально подготовлен к длительному периоду ученичества. Он старательно следует наказам, усердно перенимает опыт, пока сам не становится наставником для других. «Учить других всегда почетно, учиться у других – никогда не зазорно» – гласит распространенное изречение.
Как утверждает американский публицист Фрэнк Гибней, Япония располагает после России наиболее эффективной и массовой системой народного просвещения. Практически все японские дети оканчивают полную среднюю школу из двенадцати классов, тогда как и 50-х годах половина из них ограничивалась обязательным девятилетним образованием.
Если после войны лишь 10 процентов школьников стремились попасть в университеты и колледжи, то теперь студентами хочет стать почти половина выпускников. В Японии больше университетов, чем во всей Западной Европе. В стране насчитывается более двух миллионов студентов высших и средних специальных учебных заведений. (В Англии, население которой составляет половину японского, цифра эта в четыре раза ниже.)
…Когда японский универмаг объявляет большую сезонную распродажу, толпа покупателей собирается перед ним еще до открытия. Едва распахиваются стеклянные двери, как люди, толкая друг друга, устремляются к эскалаторам. У входа на каждый из них, а особенно на тот, что поднимает на верхний этаж, происходит ожесточенная давка. Задние нещадно напирают на передних, все теснятся, расталкивают друг друга.
Но эта яростная схватка кончается на первой же ступеньке эскалатора. Азарт сменяется философской созерцательностью. Неподвижные фигуры с невозмутимыми лицами уплывают вверх. И лишь неприязненное удивление вызывает у японцев нетерпеливец, вздумавший идти, а тем более бежать по эскалатору, который и так без лишних усилий доставит на нужный этаж.
Для японского образа жизни давка у эскалатора – очень характерная, можно сказать, символичная сцена. Чуть ли не с детских лет японец ведет отчаянную схватку со своими сверстниками. Но если ему удалось пробиться сквозь толпу и оказаться в числе счастливцев, нанятых «солидными» фирмами, соперничество на этом обрывается. Последующий жизненный путь японцы уподобляют эскалатору, то есть равномерному подъему, при котором каждый остается на своей ступеньке и сохраняет подобающее ему место.
При японской системе найма скорость продвижения по службе определяется уров нем образования и выслугой лет. Так что молодежь после школы или после вуза оказывается как бы перед различными эскалаторами, которые движутся с неодинаковой скоростью и поднимают на разные этажи.
Как и в других странах, система образования служит в Японии механизмом для воспроизводства элиты общества. Дело не только в том, что карьера японца практически предопределяется тем, начал ли он свой трудовой путь с высшим или средним образованием (что уже само по себе сулит совершенно разные жизненные орбиты).
Ключом к успешной карьере служит не диплом сам по себе. Огромную роль играет, какой именно университет человек окончил. Резкая грань между средним и высшим образованием дополняется, стало быть, неофициальной, но общепризнанной градацией между однородными учебными заведениями.
Перворазрядные коммерческие фирмы и государственные учреждения предпочитают пополнять свой персонал выпускниками перворазрядных университетов. А они, как уже говорилось, пользуются в Японии неоспоримым преимуществом перед обладателями других дипломов.
Питомником правящей элиты считается Токийский университет. Его выпускники – главные кандидаты на ключевые посты в стране. Они составляют 80 процентов высокопоставленных чиновников, 40 процентов ведущих бизнесменов. В деловом мире много людей, закончивших университет Кэйо, среди политических деятелей – воспитанников университета Васэда.
Ранг учебного заведения предопределяет и угол восхождения человека по служебной лестнице, и уровень его личных связей на всю остальную жизнь. Так что дети именитых родителей предпочитают сдавать экзамены, скажем, в Токийский университет по три, пять раз, чем идти во второразрядный вуз, так как после него они оказались бы на эскалаторе, который вовсе не доходит до верхних этажей. Тут и коренятся причины так называемого «экзаменационного ада». Чуть ли не с младенческого возраста японцу приходится вступать в отчаянное соперничество со своими сверстниками. Дело в том, что определенные преимущества при поступлении в перворазрядные вузы дают перворазрядные средние школы или гимназии. Но чтобы попасть в них, надо тоже пройти трудный курс.
Так, расходясь кругами, экзаменационная лихорадка докатилась и до начальных школ, а затем и до детских садов, где тоже выявились более предпочтительные. Возникли дошкольные учреждения, предназначенные готовить к состязанию со сверстниками детей в возрасте от пяти лет до одного года. А на подобном фоне закономерно пошли разговоры о развитии интеллекта младенца в утробе матери.
Многоступенчатая лестница конкурсных экзаменов породила разветвленную сеть репетиторства в виде платных подготовительных курсов или частных уроков. Эта теневая система народного образования получила название «дзюку» и стала большим бизнесом. Разного рода дополнительные занятия посещают не только 80 процентов учащихся 10–12 классов, которые готовятся к вузовским конкурсам, но и 60 процентов учащихся 1–9 классов, желающих поступить в лучшие гимназии.
Средняя японская семья тратит на образование детей (преимущественно на репетиторство) четверть своего бюджета, или немногим меньше, чем на питание. Так что сравнительно невысокие расходы на народное образование, которыми Япония выделяется среди стран «большой восьмерки», щедро дополняются за счет родительских сбережений.
Не говоря уже о финансовом бремени для семейных бюджетов, система «дзюку» создает непосильную физическую нагрузку на детей. Они находятся в школе с 8 утра до 3 дня, с 6 до 9 вечера занимаются «дзюку», а потом до полуночи выполняют домашние задания как для школьных учителей, так и для репетиторов.
Огромных затрат требует не только подготовка к экзаменам, но и само обучение, особенно в частных вузах. Ведь быть принятым – значит получить право посещать лекции и сдавать экзамены. А уж где жить, на что питаться – об этом студент должен заботиться сам. Одно из самых ходких в университетской среде слово «арбайто», занесенное из немецкого языка в предвоенные времена, означает не работу вообще, а именно приработок на стороне, без которого не мыслится студенческая жизнь.
Для абсолютного большинства японской молодежи учиться – значит одновременно подрабатывать себе на жизнь. Различие может быть лишь в том, что для одних «арбайто» – это дополнение к помощи родителей, а для других – единственный источник средств к существованию.
Высшее образование в Японии стоит дорого. И хотя цена его продолжает расти, тяга к университетскому диплому не ослабевает. Ведь это – единственный канал социальной мобильности, единственный шанс подняться вверх по общественной лестнице.
Люди одного возраста, ровесники, знающие друг друга со студенческой скамьи, по существу, поднимаются по ступеням своей карьеры плечом к плечу. Узнав, когда и какое учебное заведение человек кончал, где он работает, японец легко определяет и его нынешнее служебное положение, и его зарплату, и его перспективы.
В крупных частных корпорациях и государственных учреждениях часто создаются клубы одногодков, то есть людей, принятых на работу одновременно. Все они ревниво следят за «равнением в шеренге». Выдвижение одних дает основание другим претендовать на то же самое. Возможности для этого, однако, сужаются с каждой ступенью. И как только кто-то из данного поколения получает ранг заместителя министра или члена совета директоров, всем его ровесникам по неписаной традиции надлежит подавать в отставку. Как правило, это происходит в возрасте 55 лет. Но отставка высокопоставленных сотрудников чаще всего означает не уход на покой, а «сошествие с небес» или «парашютирование» на другую должность.
Государственные служащие «парашютируются» в частные корпорации, связанные по роду своей деятельности с данным министерством. Такая практика укрепляет узы между правительственным аппаратом и деловым миром. Ведущие фирмы стремятся заинтересовать чиновников, с которыми они имеют дело, перспективой получения теплых местечек на склоне лет. (Обычно это посты консультантов с большими окладами и с необременительными обязанностями «поддерживать контакт» с бывшими коллегами в министерстве.) Частные компании направляют своих отставников в дочерние фирмы, причем обе стороны видят в этом выгоду для себя.
Японцы не случайно стремятся чуть ли не до конца дней поддерживать связи со своими бывшими одноклассниками по школе или вузу. По воскресным дням в ресторанах красуются объявления инициативных групп о банкетах соучеников такого-то выпуска.
Бывших однокурсников объединяет отнюдь не только воспоминание о студенческих временах. Даже те из них, которые, по японским представлениям, начали карьеру наиболее удачливо, то есть попали в «перворазрядные» министерства, заинтересованы общаться со своими сверстниками в частных корпорациях и в парламенте, по возможности оказывать им услуги. Ведь государственная служба ценится не только сама по себе, но и как удобный трамплин для прыжка («парашютирования») на командные высоты в деловом и политическом мире.
Личные отношения, основанные на личном знакомстве, играют у японцев не менее важную роль, чем официальные связи. Если чиновнику из министерства финансов нужно решить какой-то вопрос в министерстве иностранных дел, он перво-наперво обратится в чужом ведомстве к кому-то из своих знакомых (пусть даже вовсе не имеющему отношения к подобным проблемам), чтобы через него быть представленным нужному лицу. Такая личная рекомендация служит своего рода привязкой к уже существующим отношениям.
«Эскалаторная» система продвижения по старшинству практически исключает возможности для какой-то головокружительной карьеры. Так что каждое поколение бывших одноклассников достигает ведущих постов в государственном аппарате, деловом мире или политической жизни примерно в одно и то же время, имея за плечами 25–30 лет личного знакомства и связей. Здесь, видимо, коренится одна из причин взаимного доверия и тесного взаимодействия трех полюсов японской элиты – чиновников, дельцов и политиков.
Соотношение этих трех сил иногда сравнивают с японской игрой в камень, ножницы и бумагу. Каждый ее участник одновременно с другими выбрасывает вперед правую руку: или сжатую в кулак (что символизирует камень), или с двумя вытянутыми пальцами (ножницы), или с распрямленной ладонью (бумага). Считается, что бумага сильнее камня, который она может обернуть. Камень сильнее ножниц, которые он может сломать. Ножницы сильнее бумаги, которую они могут разрезать. Стало быть, любой из трех предметов способен одерживать верх в зависимости от сочетания, в каком он окажется.
При всех противоречиях, неизбежно возникающих в Японии между тремя полюсами власти – чиновниками, дельцами и политиками, – они находят способы «ублажать» друг друга и потому взаимодействуют как пружины некоего единого механизма. По выражению историка Титоси Янага, японская политика – это спектакль, который сообща ставят дельцы, политики и чиновники. Большой бизнес дает сюжет пьесы и деньги на ее постановку. Партия парламентского большинства разрабатывает сценарий и подбирает актеров. Государственному аппарату остается роль режиссера-постановщика и администратора.
Что касается до народного просвещения в Японии, то, сравнивая массою один целый народ с другим, японцы, по моему мнению, суть самый просвещенный народ во всей подсолнечной. В Японии нет человека, который бы не умел читать и писать.
Записки капитана В. М. Головнина в плену у японцев в 1811, 1812, 1813 годах (Россия)
Европейская глубина, американский размах, японское усердие – вот слова, характеризующие образование в Японии, стране, которая обладает одной из наиболее передовых и действенных школьных систем. Немногие народы обладают такой верой в учение; немногие народы столь убеждены, что благосостояние проистекает от знаний.
Практически все японские дети получают полное среднее образование; каждый второй из них идет в колледж. Эти цифры превосходят показатели любой западноевропейской страны. Британия, которая проявляет беспокойство по поводу «японской экспансии», лучше бы поразмыслила над тем фактом, что в Японии становятся студентами вчетверо больше выпускников школ, чем в Соединенном Королевстве. Япония похитила у Англии первенство в судостроении отчасти потому, что ее верфи ежегодно получают 300 дипломированных инженеров, тогда как английские – 20.
Уильям Форбис (США). Япония сегодня. 1975
Данный текст является ознакомительным фрагментом.